Unknown: Книга без названия

Юлиуш потащил Ванду к лестнице - потом развернулся и повлек в гардероб. Эней застонал: мысленно - от такой бестолковости, и вслух - от того, что наручник под напором вампирской силушки резал ему запястье.

- Спокойно, - к ним одновременно подбежали обалдевший охранник и Цумэ. Охранник, пожилой и полный дядька, не решался вмешиваться в драку старшего и человека, способного старшего заломать. Но когда Эней с Цумэ вдвоем подняли Корбута с пола, он решил, что настал его момент:

- Вы что делаете?! Вы с ума сошли?

- Помогаем господину Корбуту войти в образ, - как ни в чем не бывало, сказал Цумэ. Действительно, они почти повторяли мизансцену "палачи втаскивают Каварадосси в кабинет Скарпиа".

Зрители из лож и с верхних ярусов заполняли проходы. Нужно было увести Корбута, пока лестницы не забила толпа.

- Так это ты, - громко сказал Корбут, повернувшись к Энею, - вчера хотел ее так, что у половины зала в штанах зудело?

- Обсудим это частным порядком, - Цумэ повлек Корбута вниз по лестнице. - В конце концов, у вас работа. Полторы тысячи человек с нетерпением ждут вашего расстрела.

Корбут осознал наконец, что теряет лицо быстрей, чем вынырнувший из-за угла комбайн собирает с пола останки его букета и шампанского. Он перестал вырываться и пошел сам. Эней ослабил захват и позволил певцу выпрямиться. Втроем они проследовали к служебному входу, сопровождаемые изумленными взглядами и шепотками.

За кулисами Эней отстегнул наручник. Потер ссадину на запястье. На них опять таращились - статисты в мундирах и треуголках, рабочие сцены, еще какой-то народ… Седой носатый дядька в свитере и почему-то в ботфортах - Эней вдруг узнал в нем графа Скарпиа - расхохотался:

- Дима, что случилось? Тебя не просто послали - а с милицией?

Корбут плеснул вокруг раскаленной ненавистью.

- Извините за этот… безобразный инцидент, - Цумэ галантно поклонился.

- В чем дело?! - к ним протолкалась пожилая встрепанная дама. - Дмитрий, что за танцы с саблями опять?! Звонок уже был, ваше место там! Молодые люди, кто вы и какого хрена вам здесь надо?

- Мы - телохранители госпожи Войтович, которой господин Корбут пытался навязать свое общество, - сказал Эней. - Я хочу, чтобы господин Корбут знал: если он еще раз попытается это сделать - я ему что-нибудь сломаю.

- А сломайте, - громко сказала кучевая и перистая дама - видимо, режиссер. - Сломайте, сломайте. Будет знать, как выпендриваться. Как эманировать на партнеров и мешать им. Так, все по местам! Дмитрий, вы поняли, что я сказала? Прикрутите фонтан! Розовым будете на поклонниц дышать в свободное время. Солдаты, на сцену, вашу мать! Господа телохранители, вы еще здесь?

Господа телохранители поспешили откланяться и отправились в гостиницу - Ванде предстоял еще вечер в "Кубе".

- Поменяемся, - сказал Эней. - Ты поедешь с ней, я буду ночью охранять номер.

- Хорошо, - кивнул Цумэ. Прелесть работы с ним состояла в том, что можно было не объяснять. Он и сам все прекрасно понимал.

Машина их, конечно, ждать не стала - да она и была нужна только вечернему платью и туфлям Ванды. От Мариинки до гостиницы - площадь пересечь.

- Ты, главное, себя не изводи, - сказал Цумэ. - Это она тебя… индуцировала.

- Что? - опешил Эней. Игорь вздохнул.

- Ваши… э-э-э, стремления - они вполне взаимны. И первой начала она.

- Спасибо, что сказал. Но это уже не имеет значения, - Эней остановился, увидев, как в номере Ванды зажегся свет. Когда ее не было рядом, он чувствовал то же самое. Он умел сбрасывать эмоции - но в этом состоянии нельзя находиться часами. Во время вчерашнего концерта он снимал слой за слоем постоянно - как на плотине в паводок сбрасывают уровень воды. Бесполезно - пропускная способность плотины ограничена, а песни льются в подставленное сердце - одна за другой… Возможно, она его и в самом деле индуцировала - но сейчас этот генератор работает сам.

Наверное, нужно было защищаться, как от Волны. Но мысль защищаться от чего-то хорошего не пришла в голову раньше - а сейчас было уже поздно.

Ничего. Осталось меньше трех суток. Завтра - концерт в Мариинке, послезавтра - запись новогоднего выступления на Ленфильме, на третий день - отлет в Варшаву. И все.

В фойе отеля их встретил Юлиуш.

- Пан Новицкий, можно вас на два слова?

Эней отошел с ним к садику бонсаев.

- Что сказал Корбут?

- Гадость. И полную бздуру. Не беспокойтесь.

- Я беспокоюсь, - голос парня чуть дрогнул. - И если вы сделаете что-то Ванде... Я видел, что вы можете. Высоким господам руки крутить. Но я придумаю что-нибудь, потому что Ванда… вы ее обидите, а ее нельзя обижать. Не подходите к ней.