Unknown - 719bc99a-3f80-4ca9-b29c-5e17e46689ef out

В назначенный час в прокуренный пивной зал вошел мужчина лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, плотного телосложения. Уши и нос у него были слегка приплюснуты, как у боксера. Почти лысый. Ничего общего со стереотипом шпиона. И ничего похожего на блестящего штандартенфюрера СО в исполнении Вячеслава Тихонова. Леман был искренне рад встрече. Уже при следующем контакте он передал Короткову копию доклада Гейдриха «О советской подрывной деятельности против Германии», который предназначался фюреру. Кроме того, Коротков получил от Лемана шифры, использовавшиеся в разведывательной деятельности РСХА, после чего в Центре легко прочитывали секретные немецкие радиограммы.

Последний контакт с Леманом состоялся 19 июня 1941 года, и тот сообщил достоверные данные о времени предстоящего германского вторжения в СССР: 3 часа 22 июня 1941 года. Сталин отнесся к этой информации с недоверием. С началом войны всякая связь с Леманом прервалась окончательно. А единственная попытка восстановить ее закончилась трагически. В район Брянска, который находился в германском тылу, 5 августа 1942 года были сброшены на парашютах два советских агента, немцы по национальности - Барт и Хесслер. Они должны были пробраться в Берлин и выйти на связь с Леманом. В столицу рейха они пробрались, но из-за плохой подготовки и неопытности почти сразу же были схвачены гестапо. Не выдержав пыток, выдали цель своего появления в Берлине. Имени Лемана они не знали, ни кто он, ни где живет и работает. Словом, ничего. Конкретные данные и пароль для связи с «Брайтенбахом» должен был сообщить Центр, когда получит радиограмму о благополучном прибытии агентов в Берлин.

Радист Барт передал такое сообщение, снабдив его условным сигналом о работе под контролем гестапо. Из-за вопиющей безответственности сотрудников московского Центра этот сигнал остался без внимания и прямо в руки гестапо были переданы координаты «короля нелегалов» со всеми вытекающими отсюда горькими последствиями. Вилли Леман был расстрелян, а дело его уничтожено. Радиста Барта немцы оставили в живых. Он попал в руки советской контрразведки и был расстрелян уже после войны по приговору Особого совещания...

Рассказав слушателям Военно-дипломатической академии о судьбе прототипа Штирлица, Ян Петрович ожидал вопросов, как могло случиться, что в Центре к работе с «королем нелегалов» привлекли таких недоумков. Но слушатели были тактичными людьми и вопросы задавали совсем о другом: что такое «Черный орел», кто эти люди, которых готовили к захвату четверки главарей Третьего рейха, а вместо этого направили в Англию, где должны были пленить Уинстона Черчилля, и чем, собственно, занимался полковник Макс Радл, имени которого, между прочим, нет на надгробной плите на кладбище «Стадли Констабл»?..

Когда все только начиналось, никто из немногих посвященных в замысел Сталина, включая и генерала Власова, не мог знать, как оно все обернется впоследствии. Могло, наверно, сложиться иначе, более благоприятно для Власова и его людей, но сложилось так, как сложилось, и любые попытки изменить ход вещей способны были пошатнуть веру в чистоту Великой Победы миллионов советских людей. Русских людей.

Власов не имел права на реабилитацию в глазах своих соотечественников - такова была его роль, и легенда предательства стала его судьбой. Если бы дела на фронте были плохи, и Власов неожиданно повернул бы оружие против немцев, то все и для всех разъяснилось бы правильно, однако война была уже почти выиграна, и тут надо было считать по-другому.

Вопрос о переходе Власова к немцам решался не вдруг и не по наитию Сталина. Еще летом 1941 года советская военная разведка получила сведения о том, что фельдмаршал фон Бок подал рапорт главнокомандующему сухопутными войсками вермахта фон Браухичу о необходимости создания «Русской освободительной армии», отмечая, в частности, что «русские добровольческие части, вкрапленные в немецкие полки, смогут отлично воевать против Красной армии». Браухич начертал резолюцию: «Считаю это решающим для скорейшего окончания войны».

Не будь этого рапорта и такой на нем резолюции, может, и не возникла необходимость делать из Власова предателя. Однако идея создания РОА возникла, и ему предстояло перехватить инициативу у двух немецких генералов Хельмига и Кестринга, уже сколачивавших «добровольческие батальоны» в лагерях для военнопленных. Когда появился генерал Власов, немцы всех этих «добровольцев» стали именовать «власовцами». На фронт их не посылали, давая возможность сформировать полноценную армию.