Кэт Мартин - Цыганский барон

На этот раз Доминик не стал возмущаться. Они говорили о Яноше. Доминик видел, что. Кэтрин любит мальчика.

– Я беспокоюсь за него, Доминик. Мы должны сделать так, чтобы дети хорошо к нему относились.

– Если что-то придумаешь, скажи, – мрачно заметил Доминик.

Кэтрин хотела ответить какой-нибудь колкостью, но передумала.

– Я подумаю, – ответила она.

Поскольку Доминик не намеревался продолжать разговор и старательно избегал смотреть на ее полуобнаженную грудь, Кэтрин ушла, вежливо попрощавшись с неулыбчивым мужем, раздосадованная его невниманием.

Доминик, оставшись один, подсел к камину со стаканчиком бренди в руке, а позже захватил хрустальный графин к себе в спальню. Персиваль ждал хозяина, но бедняга утомился и уснул на стуле в уголке. Доминик улыбнулся, сел на кровать, стянул сапоги и разделся под мирное похрапывание слуги.

Позже Доминик подошел к Персивалю и тронул старика за плечо:

– Иди спать, старина.

– Что?

Старик тер заспанные глаза. Не понимая, что происходит, он сказал:

– Но вам понадобится моя помощь!

– Не беспокойся, я уже разделся.

Перси засеменил к двери. Поклонившись хозяину, слуга тихо прикрыл за собой дверь. Доминик собрался уже лечь в постель, когда услышал шаги в соседней комнате. Эта комната пустовала уже много лет, и все же… там кто-то ходил.

Неужели кто-то из слуг посмел воспользоваться для амурных свиданий хозяйскими апартаментами? В гневе Доминик отодвинул засов и резко распахнул дверь. У него перехватило дыхание, когда он увидел Кэтрин, сидящую за позолоченным трюмо в тонкой ночной рубашке, с распущенными огненными волосами.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – спросил Доминик свистящим шепотом, облизнув сухие губы.

– Я еще не привыкла к дому и уснуть не могу, – улыбнулась Кэтрин. – Вот только что подходила к окну подышать ночным воздухом.

Доминик бросил взгляд в сторону двери на балкон. Из сада тянуло прохладой, и занавески чуть колыхались.

– Это не твоя комната, – только и сказал Доминик.

– Разве? – удивленно проговорила Кэтрин. – Я считала, что это комната маркизы, не так ли?

– Да, но…

– А я маркиза, не так ли?

– Да, но…

– Может быть, и на сей счет у вас с дядей есть какая-то договоренность?

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – раздраженно заметил Доминик.

– Значит, эта комната должна быть моей. Вернее, будет моей, когда я уберу эти жуткие тяжелые портьеры и повешу что-нибудь повеселее. Ты ведь не будешь против?

– Да. То есть я хотел сказать нет. Я не против. Делай с этим гнусным домом все, что тебе заблагорассудится. Но я против того, чтобы ты здесь находилась, да еще одетая вот так.

Кэтрин пожала плечами, всем своим видом показывая, что не находит в своем наряде ничего оскорбительного для его глаз, и потянулась за шелковым зеленым пеньюаром. Медленно поднявшись, она накинула его поверх сорочки. Приподняла волосы и опустила их. Медные пряди, подсвеченные огнем из очага, заиграли золотом.

Доминик застонал. Свет падал сзади, и тело ее просвечивалось сквозь одежду. Как мог он забыть, насколько тонка ее талия, насколько красив плавный изгиб бедер, насколько хороши точеные ножки.

– Прости, если оскорбила твои чувства, – язвительно заметила она. – В следующий раз, как только в дверь постучат, обещаю немедленно одеться.

Одетая или раздетая, все равно: одного взгляда на нее было достаточно, чтобы желание стало просто невыносимым. Плоть его под халатом восстала, сердце заколотилось, комната внезапно показалась слишком душной и жаркой. Он едва сдерживался, чтобы не броситься к ней и не взять се прямо здесь, на полу.

– Вы не можете здесь оставаться, – назло себе заявил Доминик хриплым голосом.

– Почему?

– Ты прекрасно понимаешь почему. Или ты забыла, как я вел себя в таборе?

Кэтрин зарделась, отчего стала еще привлекательнее.

– Вы не посмеете выставить меня из моей собственной комнаты, маркиз. Представляете, что подумают слуги?

Черт побери, она права. Он должен был бы догадаться.

– Хорошо, можешь остаться. Но дверь запирай.

Доминик повернулся и услышал голос Кэтрин:

– Вы можете запереть свою, если вам так хочется.

Доминик гневно просипел:

– Ах ты, маленькая ведьма, так ты издеваешься надо мной!

– У женщины тоже есть… желания, мой господин, те же, что и у мужчины. Именно вы, милорд, меня научили этой истине.

– Проклятие!

Чертовка испытывает на нем те же приемы, что использовал он, чтобы уложить ее в постель. Скривив губы, он прошипел: