Мирза Раздолбаев - Тотал рекол. Жизнь третья.

Интереснее всего эту картину было наблюдать с борта "Черкесска" в бинокль. Добежав до воды, стадо повернуло на северо-запад и разделилось на два потока. Одна часть рванула по направлению к БТРу, а вторая, учуяв, видимо, запах горящей солярки, пошла на север. Стоящие на палубе видели, как завелся БТР и поспешно нырнул в воду. Стрельба на севере прекратилась…

В результате нашей охоты морпехи потеряли автомат. Двоих убежавших от стада нефтяников экипажи трёх судов искали сутки. К счастью нашли. Карлссон выпил на судне всю валерианку и остатки спиртного. Остальные двое стрелков несколько часов никого не пускали в судовую баню и прачечную. Но были и трофеи. Загонщики, дойдя до стрелков, обнаружили на земле восемь оленьих туш и пока не узнали всей правды, находились в полном недоумении: как можно тремя патронами уложить восемь оленей? Только благодаря провидению, на месте раздавленных "стрелков" оказались животные.

Капитан "Черкесска" после всего случившегося очень хотел записать в вахтенном журнале "Ни хрена себе — хлебушка покушали…" Но не написал.

М.В. - последней чайке.

1

Седьмого февраля 1986 года, стоя на корме "Геофизика Уткина", геолог Михаил Арбузов по кличке "Кухтыль", оперевшись о борт левым локтём, лениво мусолил потрёпанные страницы Малого Атласа МИРА. Долистав книжку до раздела с центральной частью Атлантического океана, Миша хмыкнул и, достав из нагрудного кармана карандаш, обвел остров Тринидад жирным кругом. Назойливые чайки, облетавшие корму в этот самый момент, недовольно галдели, желая получить свой ежедневный кусок корабельного хлеба от Кухтыля, лежавший на борту, как раз под Малым Атласом, но Кухтыль про пернатых забыл. Он мыслил.

Читатель может предположить, что Кухтыль был орнитологом-любителем, но это будет ошибкой. Как биологический вид, чайки Мишу не интересовали. Просто в самом начале рейса он прочёл повесть Ричарда Баха "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", которая заставила его по-другому взглянуть на окружающий мир и заново переоценить давно приобретённые духовные ценности. До знакомства с Бахом Кухтыль верил в то, что, добросовестно вкалывая во благо общества, в конце концов, придёт тот долгожданный момент, когда оно по достоинству оценит вклад геолога Арбузова и настанет, наконец, светлое будущее. Отпахав больше десяти лет во имя будущего, Миша перемен не заметил. Светлое будущее не наступило даже после вступления в кандидаты КПСС. Вернее, проблески были: слегка вырос социальный статус в виде повышения до начальника отряда, чуть меньше поднялась зарплата, но все это было не то. Хотелось удовлетворения собой, но никак не самодостаточности. Уже больше месяца в рундуке Мишиной каюты пылились наброски кандидатской диссертации про что-то там, в "Анголо-Бразильском геотраверзе", а желания продолжить начатое у Арбузова не возникало. Обычно, после вахты, Миша шёл в кают-компанию, ел и взяв с собой большой кусок хлеба, в одиночестве пробирался на корму. Подброшенные плавными движениями руки, кусочки хлеба взлетали над волнами и, не успевая приводниться, оказывались в клювах самых наглых и сильных чаек. Остальная же масса птиц, участвовавшая в процессе, завистливо и громко роптала, но не делала никаких попыток восстановить справедливость. После ночных мысленных экспериментов Миша проводил лабораторные опыты на корме, пробуя кормить рядовых членов стаи, но признанные жирные пернатые авторитеты моментально давали понять, что хлеб небесный предназначен только им, а остальные же обязаны добывать свою рыбу сами. Эти наблюдения окончательно убедили Кухтыля, что Ричард Бах был прав. Огорчало, пожалуй, только то, что за все прошедшее время, Миша не увидел ни одного Джонатана Ливингстона. После ставшего уже неким ритуалом вечернего кормления птиц, Кухтыль выкуривал пару сигарет подряд и шёл в выделенную ему каюту, чтобы лечь спать, а, проснувшись, съесть положенную еду и снова заступить на вахту.

За всю сознательную жизнь Миша Арбузов никогда не бывал в республике Тринидад и Тобаго. Мало того — он и представить себе не мог, что когда-нибудь сможет хотя бы помечтать туда попасть. Еще пару месяцев назад Миша не смог бы ткнуть в нужное место на карте, не говоря уж о том, чтобы назвать столицу этого, скорее всего, райского уголка. Теперь же ситуация менялась коренным образом: час назад из Москвы пришло радио о том, что рушился практически весь план-график работ и судно следует в Порт-оф-Спейн для загрузки продуктов, заправки топливом и водой. Предполагалось увеличить рейс на три месяца. Хотя новость по трансляции не объявлялась, весь экипаж, от камбуза до научного состава её уже знал. На кораблях так всегда: абсолютно ничего не возможно скрыть. Люди, работающие в море друг с другом годами, умудряются угадывать предстоящие события по лицам, жестам и поступкам коллег. Может это и есть телепатия, а может и что-то попроще. Любой грамотный психолог в два счёта объяснит этот феномен, но Миша был геологом и доверял только собственным наблюдениям и разговорам среди старых членов команды, которые были близки к камбузу, радиорубке и первому помощнику. Захлопнув Малый Атлас, Кухтыль удовлетворился мыслью о том, что знает, где находится Порт-оф-Спейн. Поводив карандашом по мельтешившим вокруг чайкам, он с удивлением обнаружил, что количество птиц соответствовало географической широте Тринидада и Тобаго — одиннадцать. Совпадение его развеселило: