Мирза Раздолбаев - Тотал рекол. Жизнь третья.

— Паша! Мать твою за ногу! Кто за бортом!?

С палубы донесся рык боцмана:

— Петрович чебурахнулся. Ща конец заведем и подымем! Серега! Давай трос!

Через минут пять утопающего спасли. Он стучал зубами и требовал сто грамм боевых за заслуги. Миша тем временем деловито разглядывал в бинокль уплывавший в темноту по течению кухтыль.

"Черкесск" сел крепко. До прилива не стоило и думать, чтобы стащить его с мели своими силами. Пришлось бросать якорь и ждать…

РАССКАЗ БЫВШЕГО КАПИТАНА СРТ "ИЗУМРУД" В БАРЕ "КУПОЛ" НА ОСТРОВЕ ДИКСОН МЕСТНОМУ БАРМЕНУ ЗА СТОЙКОЙ. РОВНО ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ

… и вообще фигня какая-то приключилась. Может не нужно было день рождения на борту справлять… Прям мистика полная! Я сразу понял, что это знак был, когда кухтыль увидели у борта. Сначала думали, что утопленник — в тумане, да еще почти ночью — сам черт не разберет, что это такое. Матросы вытянули — совсем новый был. Боцман обрадовался и положил на баке, чтоб просох. Прошли вверх еще с пару миль, а дальше уже не могли со сломанным локатором. Туман, дождина накидывается порывами. Ну и бросили якорь до утра. Часов в шесть будит меня бледный как простыня вахтенный, мол, беда, Степаныч! Совсем беда! На наш старый корабль ниндзя напали. Ну а я спросонья за пистолет сразу и ходу. На палубе и, правда, сквозь туман вижу, как народ какой-то — человека два или четыре — наш вчерашний кухтыль за борт спускают. Вы себе представляете? Я пальнул в воздух и крикнул: "Стой, стрелять буду!" На втором патроне заклинило, а эти уж за кухтылем прыгнули. Слышу — мотор взревел. Наш экипаж на палубу высыпал — никто ничего разобрать не может. Боцман орет, чтоб главный запускали, я тоже ору про это. Все засуетились, а тут и смотрим, что прямо напротив нас — это как туман чуть сдуло — нос к носу такой же СРТ стоит. Только якорь поднимает. А у нас цепь от прилива сильно подтянуло — совсем забыли. Да и как такое могло быть, что на якоре нос к носу? Короче, с дуру, не разобравшись, подумали, что вчера на мель подсели, ну и рванули полным назад с разворотом… Догнать гадов хотели… Теперь, вот, вторым помощником на два года за потерю якоря. Кухтыль я дырявый! Ёханный бабай!..

А Миша Арбузов сидел с парой троек ребят рядом за столиком и все это слышал. Капитан закончил свою грустную речь, допил стакан и медленно пошел на выход. Один из сидевших, проводив взглядом ушедшего, тихо спросил:

— Миша, ну ты скажи, какого лешего ты попёрся за кухтылем? А вдруг бы это не наш был?

— Да нет, наш. Чуял я. Как увидел, что они подошли, подумал — они уж точно подобрали! Я до утра ждал, пока туман уйдет, чтоб посмотреть. А увидел… Прям зло взяло какое-то. Да Паша подначил: резинку тебе с мотором дам, только давай — забери взад! Провокатор хренов. Ну и взял. Кухтыль на душу…

С тех пор и стал геолог Миша Арбузов просто Кухтылем. Потом даже привык, но никогда и никому не рассказывал про свои приключения.

ХЭППИ ЭНД

Через год второй помощник СРТ "ИЗУМРУД" снова стал капитаном, но непьющим. Больше в этой жизни два Кухтыля никогда не встречались. К счастью для окружающих.

СЛОВАРЬ:

Кухтыль

— в данном случае большой толстостенный резиновый резервуар. Используется как буй или поплавок.

Сейчас каждый ребенок знает, что в Новой Зеландии живут эльфы, из которых делают сливочное масло и дубленки. А в те далекие времена — в 1988 году, когда весь Советский Союз, как единый организм, страдал недугом "perestroika & glastnost", мои представления о далекой Новой Зеландии ограничивались устным народным творчеством про аборигенов, которые сожрали капитана Кука. Кто ж знал, что все, к чему мы стремились 70 лет, построили эти самые аборигены? Кук явно пошел впрок.

Уже через сутки после прилета в Веллингтон, мы с приятелем Мишей или просто "Кухтылем" окончательно и бесповоротно ассимилировались. Развитой социализм разносил сладостный аромат по всему городу и пьянил. Сидя на элегантной пластиковой скамейке посреди Куба-Мол, мы неторопливо занимались наблюдением за беззаботными новозеландцами — я читал англо-русский словарь, а Кухтыль закусывал пирожком "Хайникен" местного розлива. Мы ощущали себя счастливыми сапиенсами и богачами. В наших потертых карманах похрустывали по два местных полтинника командировочных, которые можно было целые сутки тратить в свое удовольствие. Еще больше радовала перспектива следующим вечером сесть на наш любимый пароход для отплытия к берегам легендарной Антарктиды. Уж и не знаю, кем ощущал себя Миша, но у меня в голове вертелось имя Беллинсгаузена. Меня распирало от собственной значимости, особенно глядя на безоблачное веллингтонское небо. И все было бы прекрасно, но тут, прямо на скамейке, старому комсомольскому бюрократу Кухтылю пришла в голову мысль про этапность. Быстро оценив взглядом мой англо-русский словарь, он прищурился и произнес знаковую фразу: