Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– Как это – с итальяшками? – заинтересованно переспросил Лешка. – И с кем – с венецианцами или с генуэзцами?

– Станет он с венецианцами путаться, – старик презрительно махнул рукою. – Небось, выбрал тех, у кого денег побольше! Наверняка замыслил поддержать поганый флорентийский сговор! Иначе б с чего генуэзцы ему денег дают?

– А точно, что дают?

– Ха! Вы к нему во двор загляните – смальта прямо на заборе налеплена! Сиротки мозаики складывают – недешевое, между прочим, занятие. На какие шиши?

– Ну, мало ли…

– Говорю же – дают генуэзцы. Со старостой их, с Галаты, Джованни Пьеццой дружкуется – в гости друг к дружке семьями ездят. И это православный священник! Совсем уж в людях ничего святого не осталось, тьфу!

Господин Мизотер презрительно сплюнул наземь.

– А что это – Галата? – тихонько спросил приятеля Лешка. – Город такой?

– Район, – повернув голову, шепотом пояснил грек. – Да ты его видел – на северном берегу Золотого Рога, с высокой такой башней. Там в основном генуэзцы живут, а венецианцы как раз напротив, через залив.

– Что, твой приятель не местный? – у старика оказался чертовски хороший слух.

– Нет, – Владос засмеялся. – Он из… из Пафлагонии.

– Сам ты… – Лешка хотел было обидеться, но передумал – не время.

– А что, к отцу Сергию точно заходит Джованни Пьецца? Может, кто другой?

– Да что я, синьора Джованни не знаю? – обидчиво поджал губы старик. – Скажу без ложной скромности, он тоже частенько покупает у меня вино, а уж итальянцы в вине толк знают.

– Доброго здоровьица, господин Мизотер! – проходя мимо ограды, кивнула старику молодая женщина в светло‑зеленом гиматии и с большим кувшином на плече. Видать, ходила за водой, к фонтану.

– И тебе доброго здравия, Филоксия, и тебе! – расплылся в улыбке старик. – Что за вином не приходишь?

– Будут лишние деньги, зайду!

– Всегда рад тебя видеть… Видали деву? – едва женщина свернула за угол, господин Мизотер тут же перешел на саркастический тон. – С виду – сама непорочность, а на самом деле – первая шлюха в районе! Ляжет с любым, были бы деньги. Да и так, без денег, запросто наставляет рога своему недалекому мужу, плотнику Финогену, придурку.

– Так что же, тот ничего не замечает?

– Да я ж говорю – придурок!

Выпив еще по стаканчику, друзья, чтобы не обижать старика, купили на оставшиеся деньги небольшой кувшинчик вина и, простившись, покинули двор желчного господина Мизотера.

– Ну, с этим приютом тоже, похоже, все ясно, – с усмешкой заключил Владос. – Хороший сосед попался! Осведомленный. – Он посмотрел на небо. – До вечера‑то еще далеко… Сам домой доберешься?

– Ну да, – Лешка пожал плечами.

– Заодно и вино донесешь. Смотри только, по дороге не выпей!

– Конечно, выпью! А ты что, по‑другому думаешь?

– Однако и шутник ты, Лекса!

Лекса – это так сокращенно теперь называл Лешку Владос. Был, значит, когда‑то Лешка Смирнов, а стал – Лекса Пафлагонец. Обижаться ли на «пафлагонца» или махнуть рукой – Лешка еще для себя не решил, думал. Скорее всего – махнуть. Пафлагонец так пафлагонец, чего тут обижаться? Хорошо еще «деревней» не прозвали.

– Ну, тогда я побежал по своим делам, а ты иди.

– Нет, – Лешка покачал головой. – Я, пожалуй, еще тут похожу, посмотрю. Что‑то не нравится мне этот вздорный старик – я имею в виду Мизотера.

– Как знаешь, – улыбнулся Владос. – Дело хозяйское – ходи, если ног не жаль.

Махнув на прощанье рукой, он быстро зашагал к форуму Тавра.

А Лешка безо всяких ухищрений прямиком направился к воротам приюта – а что ходить вокруг да около? Лучше самому посмотреть. В конце концов – не пустят так не пустят, это дело! Информация‑то, считай, уже собрана. Вот только правдивая ли?

Пригладив волосы свободной рукою, юноша вежливо постучал.

– Входите, не заперто, – откликнулся приятный женский голос.

Лешка толкнул створку ворот… И тут же восхищенно присвистнул, едва не выронив наземь кувшин с вином. Старик Мизотер был прав – прямо перед только что вошедшим юношей, на ограде играли разноцветными красками великолепнейшие картины, выложенные из кусочков цветного стекла – смальты. Картин, собственно, было несколько. Одна изображала рыцаря в сверкающих латах верхом на белом коне. Длинным тонким копьем рыцарь попирал отвратительное пресмыкающееся, копошащееся у копыт коня.

– Нравится? – поинтересовался тот же голос откуда‑то слева.

– Здорово! – искренне восхитился Лешка. – Только вот динозавр какой‑то маленький, неприглядный.