Алёна Половнева - Хюльдра

Выйдя в коридор, Анфиса протянула ей деньги – много денег – и пробирку с Алисиной кровью, которую она нацедила из ее вены в тот же вечер и сохранила в холодильнике. Алиса видела всю сцену в приоткрытую дверь.

- Пожалуйста, - попросила она, - нам нужно знать…

Врачиха помолчала, взглянув на пробирку, а потом на Алису, и согласно кивнула.

От гинеколога не было вестей две недели, которые стали для Алисы кошмаром.

- Почему ты делаешь вид, будто ничего не произошло?! – рыдала Алиса, отпихиваясь от объятий сестры. В другой комнате надрывался годовалый Вася.

- Какой-то подонок надругался над твоим телом, и он за это ответит, - говорила Анфиса абсолютно спокойно, - я устрою ему такой ад, какой еще никто не знал на этой земле. Он будет страдать так, как не страдал ни один мученик ни в одной из религий. Но я не позволю ему искалечить твою душу…

Алиса успокаивалась, но вскоре все начиналось по новой.

- За что? Почему? Почему я? – кричала она.

- Ты ни в чем не виновата, - говорила ее сестра, глядя ей в глаза, - ты ни в чем не виновата. Ты самая добрая, самая умная, самая милая девушка из всех, кого я знаю. Ты мила даже с теми, кто этого не заслуживает. Он – больной ублюдок и поверь мне, когда я до него доберусь, здоровее он не станет…

Алиса приходила в себя: кошмары больше не мучили ее, и через десять дней она отказалась от снотворного, посетовав, что таблетки отупляют ее. Анфиса согласно кивнула, но перебралась спать с дивана в постель, где при малейшем вскрике сестры она прижимала ту к своей груди, гладила по голове и шептала успокаивающие фразы.

- Я никому тебя не отдам, моя маленькая. Больше никто не посмеет тебя обидеть…

Прошла неделя, и Алиса бросила свои истеричные водные процедуры: она сдирала с себя кожу жесткой щеткой под обжигающим душем каждые полчаса.

Анфисино хладнокровие, перемежающееся с неожиданной нежностью, излечивало ее. Через две недели, почти придя в себя, Алиса задалась вопросом: не приходилось ли сестре переживать нечто подобное? Она знала, что в детстве, еще живя в детском доме, Анфиса подверглась нападению, результатом которого стало сотрясение, больница, полукоматозное состояние. Из-за плохо залеченной черепно-мозговой травмы ее терзали головные боли, и ее постоянным спутником стали таблетки: особое успокоительное, Васина формула. Они притупляли боль, не вызывая сонливости, оставляя лишь некоторую эмоциональную заторможенность, которая оказалась на руку Анфисе: угрозы, нападки и просто бурные реакции на ее статьи не вызывали в сестре никакого отклика.

В подростковом возрасте Анфису осмотрел психиатр и вынес вердикт – активная социопатия. Алиса, перелопатив кучу книжек, узнала, что ее сестра понимает все эмоции, но сама ничего не чувствует. Она может сымитировать всё, что угодно – от ненависти и огорчения до влюбленности и сочувствия – но в глубине души она остается абсолютно равнодушной.

Раздумывая над тем, что привело Анфису Заваркину к этому диагнозу – травма, мир, вдруг повернувшийся к ней задницей или что-то еще – Алиса поняла, что Асина бесчувственность, выдуманная врачом или настоящая – радует ее. Она бы не пережила, увидев, что то, что с ней случилось, доставляет боль еще кому-то, кроме нее самой. Тем более, если бы этим человеком оказалась Анфиса – ее любимая сестра, к которой она прибежала, радостная, в день своих первых месячных, загадочная, потеряв невинность, которая приделывала головы ее куклам и учила целоваться.

Ровно через две недели на пороге Анфисиной мансарды возникла их доверенная «гинекологиня» и что-то жарко зашептала Анфисе. Та вышла вместе с ней за дверь и минут через пятнадцать они вместе вернулись с белым непрозрачным пакетом из аптеки.

- Чем я теперь болею? – буркнула Алиса. Она, конечно, ожидала не СПИДа и сифилиса (она же не с бомжами паленую водку глюкала, в самом деле!), но чего-нибудь безобидного и неприятного: хламидиоза или нашествия трихомонад. Но Анфиса не спешила ответить на вопрос, а врачиха попросила разрешения ее осмотреть. Пока она шарила по Алисиным внутренностям, Анфиса сидела с непроницаемым лицом. Гинеколог, закончив, стянула перчатки, и кивнула ей. Та помрачнела.

- Вы мне расскажете, что с мной? – поинтересовалась Алиса со слезой в голосе.

Анфиса, не говоря ни слова, вышла проводить врача. Та похлопала ее по плечу, приняла купюры и скрылась навсегда из их жизни.

Анфиса вернулась в спальню, села напротив Алисы на пуфик и взглянула ей в лицо.