Алёна Половнева - Хюльдра

Хюльдра Алёна Половнева

hulder.ru, 2011-2013

Глава первая. 2010 год. Алиса из Страны Завитушек.

На вершине холма, обдуваемой со всех сторон ветрами, стоял старый дом. Он был выстроен из темно-серого камня с соблюдением элегантных пропорций, но выглядел старым, одиноким и заброшенным.

Путнику, оказавшемуся в окрестностях этого загадочного дома, казалось, что до него рукой подать. Но если какой-нибудь проходящий мимо сорвиголова решал подойти поближе, то он мог шагать несколько дней и так не преодолеть и половины пути. От подножья холма к вершине вели тысячи тропинок, но ни одна из них не поднималась выше середины.

Деревенский люд поговаривал, что дом заколдован.

Вблизи он выглядел очень старым и неухоженным. Его северную стену покрывал густой слой мха, в котором, как будто в отдельной Вселенной, кипела невидимая людскому глазу жизнь. Южный фасад был размыт дождями: ливни в этой местности почему-то хлестали именно с юга. В восточные окна на рассвете светило солнце, согревая рассохшиеся старые рамы, а на закате заливало большую залу, что занимала все западное крыло. Если бы кто-нибудь заглянул в эту когда-то роскошную комнату, то увидел бы великолепный наборной паркет, в котором теперь не доставало дощечек, пыльную хрустальную люстру и неплохо сохранившийся полированный обеденный стол. В глубине комнаты виднелся изящно сложенный камин и дверь, одна створка которой была все время распахнута.

Деревенские жители наперебой убеждали друг друга, что старый дом необитаем. Но однажды старый пастух, гонявший овец у подножья холма, хватив в пабе лишку, уверял всех, кто захотел его слушать, что видел в окне женскую фигуру, кутавшуюся в шаль.

- Говорю вам, стоит такая, вся в белом, и смотрит прям на меня, - скрипел он, хватаясь то за сердце, то за стакан.

- А я пацаненка видела, - заявила вдруг старая торговка, - прошлой зимой. Он в снежки играл аккурат перед входом.

Остальные выпивохи немедленно подняли на смех баламутов, отбив у тех всякую охоту к досужим разговорам.

Единственное, что можно было сказать наверняка – в доме не держали прислуги. В такие дома работников набирали из местных, и если кто-то переступил бы порог старого особняка, то в деревне непременно об этом узнали бы. Живущие там (если таковые, конечно, имелись) обходились своими силами: готовили обеды, стирали простыни и ухаживали за собой и своей одеждой.

Те из деревенских, кто не наблюдал людских фигур, хотя бы раз видел отблески зажженного очага на стенах западной залы. На отблески накладывались странные тени, будто какие-то люди фланировали перед огнем с бокальчиком алкоголя. Но об этом старались помалкивать.

Этим вечером, промозглым и прохладным, в доме, как всегда, будто сам собой вспыхнул камин, и в полураспахнутую дверь вошла почтенная дама. Ее волосы был подсинены и уложены на старомодный манер. Она действительно зябко куталась в белую шаль изысканного вязания и подол ее нежно-розового шелкового платья мягко скользил по рассохшемуся паркету, то и дело обнажая атласные туфельки в тон. Она неспешно подошла к камину, взяла в руки кочергу и аккуратно пошевелила поленца в камине. Осанка дамы и ее отточенные движения выдавала если уж не благородное происхождение, то долгие годы блестящей светской жизни. За ней, весело потряхивая персиковым пузцом, вбежал маленький лохматый шпиц. Пес был безупречно ухожен и щеголял жемчужным ожерелком на коротенькой шее.

Дама заняла кресло у камина, сложила руки на коленях и обратила свой взгляд к огню. Как сотни вечеров до этого, она сидела, держа спину прямо, и будто чего-то ждала.

В дверь за ее спиной просочился крохотный белокурый мальчик. На вид ему было лет пять, а старомодный сюртучок и короткие штанишки делали его похожим на мальчишку-посыльного из фильма про Шерлока Холмса. У него был прямой нос, яркие, четко очерченные губы и синие глаза. Шпиц радостно кинулся к мальчишке и был награжден потрепыванием по холке.

Как и сотни вечеров до, мальчишке было скучно. Он бродил по некогда роскошной зале, пытаясь придумывать, чем себя занять. Он перебирал паркетные дощечки, дразнил шпица, отчего тот заливался тоненьким противным лаем, и качался на всех обеденных стульях по очереди. Утомившись своим бездельем, он подошел к камину, уселся на меховой коврик и протянул озябшие руки к огню. Пес пристроился рядом с ним.