Unknown - o 26827bf23e6c9ef9

виде

концентрических кругов, из которых центральный -- его воля, следующий

--

разум, а затем -- фантазия. Вряд

ли можно из всех кругов выхолостить все, несущее печать Врага, но

ты

должен подталкивать все добродетели от центра к краю, пока они не

обоснуются

в круге фантазии, а все желательные нам качества -- в круге воли.

Только

дойдя до воли и став привычками, добродетели действительно опасны для

нас.

Я, разумеется, имею в виду не то, что подопечный считает своей волей, когда

он рвет, мечет и обретает решимость, стиснув зубы, а подлинный центр

его--

то, что Враг называет сердцем. Никакие добродетели, окрашенные

фантазией,

одобренные разумом, даже пылко любимые, не уберегут человека от отца

нашего:

он только окажется еще смешнее, когда попадет к нему.

Твой любящий дядя Баламут.

ПИСЬМО СЕДЬМОЕ

Мой дорогой Гнусик!

Меня удивляет твой вопрос. Ты интересуешься, важно ли, чтобы

подопечный

знал (или не знал) о твоем существовании. Что до настоящей фазы борьбы, на

этот счет была инструкция низшего командования. Наша политика и

состоит в

том, чтобы скрываться. Разумеется, так было далеко не всегда. Перед

нами

мучительная дилемма. Когда люди не верят в нас, нам не получить тех

отрадных

результатов, которые дает прямой террор, и к тому же мы лишены

радостей

магии. С другой стороны, когда они в нас верят, мы не можем делать из

них

материалистов и скептиков. Во всяком случае, пока еще не можем.

Надеюсь, в

свое время мы научимся так разбавлять науку эмоциями и мифами, что вера

в

нас (под измененным названием) проберется и обоснуется в них, тогда как

душа

человека останется закрытой для веры во Врага. Вера в "жизненную

силу",

культ секса и психоанализ могут оказаться здесь весьма полезными. Если

нам

когда-либо удастся создать изделие высшего качества -- мага-материалиста, не

только использующего, но и почитающего то, что он туманно

и расплывчато именует "силами", отрицая при этом невидимый мир, мы

будем близки к победному концу. Не думаю, что тебе очень уж

трудно

обманывать пациента. "Черти" - комические персонажи

для современных людей, и это поможет тебе. Если какое-то

смутное

подозрение забрезжит в голове подшефного, покажи ему изображение существа

в

красном трико, убеди его, что, поскольку в такое существо он верить

не

может, он не может верить и в тебя. Это старый метод, он есть во

всех

учебниках.

Я не забыл своего обещания и обдумал, сделать ли подшефного

крайним

патриотом или крайним пацифистом. Все крайности, кроме крайней

преданности

Врагу, следует поощрять. Не всегда, разумеется, но в настоящее время

--

безусловно. Бывают времена прохладные и самодовольные, тогда мы

помогаем

людям еще крепче уснуть. В другие времена, готовые вспыхнуть раздорами, наша

задача-- подливать масла в огонь. Каждая маленькая группа людей, связанная

общим интересом, который другие отвергают или игнорируют, постепенно

вскармливает тепличное благодушие, конечно -- друг к другу. По отношению

же

ко всем прочим развивается гордость и даже ненависть, проявляемые

без

всякого стыда, ибо они санкционированы "делом" и освобождают от

личной

ответственности. То же самое происходит и в маленьких группах, первоначально

возникающих во имя служения Врагу. Мы хотим, чтобы церковь была

маленькой

для того, чтобы принадлежащие к ней приобрели замкнутость, скованную

напряженность, самодовольную непогрешимость, свойственные тайным

обществам и

кл

икам, а не только для того, чтобы меньше людей знало Врага.

Сама

Церковь, конечно, надежно защищена, и нам еще никогда не удавалось

придать

ей характерные черты фракции. Но некоторые группировки, входящие в

нее.

часто радовали нас превосходными результатами, от партий Павла и

Аполлоса в

Коринфе до двух англиканских церквей в Англии.

Если твоего подопечного удастся сделать совестливым пацифистом, он

автоматически окажется членом маленького, громогласного, сплоченного

и

непопулярного общества, что почти наверняка хорошо повлияет

на

новообращенного христианина. Но только "почти"! Сомневался ли он до

войны в

том, оправдано ли

участие даже в справедливой войне? Достаточно ли он мужествен, чтобы

не

поддаться полубессознательному самообману, скрывающему истинные