1 - САМУИЛ ГАНЕМАН

спустя он ничего не добавлял к тому, что услышал во время первого визита (осматривая тем временем

так много других; пациентов, страдающих от разных болезней); у него все входило в одно ухо и

выходило в другое. В последующие визиты он только задавал несколько общих вопросов, совершал

обряд прощупывания пульса на запястье, смотрел язык и в то же время выписывал другой рецепт, на

таких же неразумных принципах, или предписывал продолжать первый (в значительных количествах

несколько раз в день) и с грациозным поклоном он торопился к пятнадцатому или шестнадцатому пациенту,

которых он должен был посетить таким бездумным образом в течение утра. Профессией, которая из всех

других действительно требует наибольших размышлений, добросовестного, тщательного обследования

состояния каждого отдельного пациента и основанного на этом специального лечения, занимались таким

образом, лица, называвшие себя врачами, разумными практиками. Результат, как можно было

естественно предположить, был почти неизменно плохим; тем не менее, пациенты вынуждены были

обращаться к ним за советом, частично за неимением ничего лучшего, частично следуя моде.

91 Ни один врач, насколько мне известно, в течение предыдущих 2500 лет не думал об этом столь

естественном, абсолютно необходимом и единственно верном способе испытания лекарств с точки зрения

их истинного и специфического воздействия на расстройство здоровья человека, чтобы узнать, какое па-

тологическое состояние каждое лекарство может вылечить, кроме великого и бессмертного Альбрехта фон

Галлера. Он один, кроме меня самого, видел необходимость этого (смотри Предисловие к «Pharmacopoea

Helvet», Basil, 1771, fol, p. 12): «Nempe primum in corpore sano medela tentanda est, sine perig-rina ulla miscela;

odoreque et sapore ejus exploratis, exigua illius dosis ingerenda et ad omnes, quae inde contingunt, affectiones, quis

pulsus, qui calor, quae respi-ratio, quaenam excretiones, attendendum. Inde ad ductum phaenomenorum in sano

obviorum, transeas ad experimenta in corpore aegroto», и т. д. Но никто, ни один из врачей, не внял или не

последовал этому бесценному совету.

92

Невозможно, чтобы существовал другой надежный, лучший способ лечения динамических

заболеваний (т. е. всех болезней, не являющихся строго хирургическими) кроме гомеопатии, точно так

же, как невозможно провести более одной прямой между двумя заданными точками. Тот, кто

воображает, что есть другие способы лечения болезней кроме этого, не смог ни фундаментально

разобраться в гомеопатии, ни вдумчиво применять этот метод, никогда не видел или не читал о случаях

правильного гомеопатического лечения. С другой стороны, он не мог увидеть необоснованности всех

аллопатических методов лечения болезней и их плохих или даже ужасных эффектов, если с таким не-

брежным безразличием он ставит единственно истинное искусство лечения в один ряд с этими

вредными методами, или утверждает, что последние являются дополнительными к гомеопатии, которая

не может обойтись без них! Мои верные, добросовестные последователи, чистые гомеопаты, с их успешным,

почти неизменно надежным лечением могли бы обучить этих лиц лучше.

93 Первые плоды этих трудов, настолько совершенные, насколько это было возможно в то время, я

описал в «Fragmenta de viribus medicamentorum positivis, sive in sano corpore humano observatis», pts. i, ii,

Lipsiae,J5, 1805, ap. I. A. Barth; более зрелые плоды — в «Reine Arzneimittellehre, 1 Th., dritte Ausg.; II Th., dritte

Ausg., 1833; III Th., zweite Ausg., 1825, IV, Th.; zw. Ausg, 1825; V Th., zw. Aursg., 1826; VI! Th., zw. Ausg. 1827

[английский перевод «Materia Medica Рига», vols. i and ii] и во второй, третьей и четвертой частях «Die

chronischen Krankheiten», 11828, 1830, Dresden bei Arnold [2 nd edit., и пятой части, Diisseldorf bei Schaub, 1835,

1839].

94 Смотри, что я сказал по этому вопросу в «Examination of the Sources of the Ordinary Materia Medica»,

предпосланной третьей части моей «Reine Arzneimittellehre», [переведенной в «Materia Medica Рига», vol. ii].

95 Незначительное число людей склонны падать в обморок от запаха роз и впадать во многие

другие болезненные, а иногда опасные состояния, отведав мидий, крабов или икры усача, дотронувшись

до листьев некоторых видов сумаха и т. д.

96 Так, принцесса Мария Порфирогенита привела в чувство своего брата, императора Алексия,

который был подвержен обморокам, окропив его розовой водой в присутствии его тетки Евдокии (Hyst. byz.

Alexias, lib. IV, p. 503, ed. Posser); и Хортиус отметил, что розовый уксус очень полезен при обмороках.

97 Это понимал также А. фон Галлер, который говорил (Предисловие к его «Hist, stirp. helv.»): «Latet

immensa virium diversitas in iis ipsis plantis, quarum facies externas dudum novimus, animas quasi et quodcunque