Бернард Корнуэлл - Языческий Лорд

Сын развернулся в седле, чтобы взглянуть на Фригг.

- Но ты ведь вернешь ее, если он отправится домой? Так, может, он так и поступит?

- Он не глуп, - заявил я. - Мы знаем, что он в нее влюблен, но и десяти шагов не пройдет ради ее спасения.

Мой сын недоверчиво рассмеялся.

- Я бы полмира ради нее прошел, - произнес он.

- Это потому что ты идиот. А Кнут нет. Ему нужна Мерсия, Восточная Англия и Уэссекс, и все они полны женщин, некоторые почти так же красивы, как Фригг.

- Но...

- Я затронул его гордость, - прервал его я. - Она не настоящая заложница, потому что Кнут не даст и горсти крысиного дерьма, чтобы ее спасти. Может, он и пошевелит пальцем, чтобы спасти сына, но женщину? Не за этим он начнет охоту на меня. Он бросится за мной из-за того, что задета его гордость. Я заставил его выглядеть глупцом, а этого он вытерпеть не сможет. Он придет.

- С четырьмя тысячами воинов?

- С четырьмя тысячами воинов, - без выражения повторил я.

- Или он может не обратить на тебя внимания, - предположил мой сын. - Ты сам сказал, что Мерсия - это лучший трофей.

- Он придет, - повторил я.

- Как ты можешь быть так уверен?

- Потому что, - сказал я, - Кнут похож на меня. В точности похож. Он гордец.

Мой сын проехал несколько шагов в молчании, а потом одарил меня суровым взглядом.

- Гордость - это грех, отец, - произнес он елейным голосом, имитируя священника.

Я не смог сдержать смех.

- Да ты просто задница!

- Они и правда так говорят, - отозвался он, теперь серьезно.

- Священники? - спросил я. - Ты помнишь Оффу?

- Человека с собаками?

- Того самого.

- Мне нравились его собаки, - произнес Утред. Оффа когда-то был священником, а потом бродил по дорогам Британии со сворой дрессированных собак, исполнявших разные трюки, хотя они служили ему лишь для того, чтобы проникать в дома лордов, а там он внимательно прислушивался к разговорам. Он был умным человеком и кое-что знал.

Оффа всегда знал, что замышляется, кто кого ненавидел, при этом притворяясь, что это не так, и он продавал эти новости. В конце концов он меня предал, но я скучал по его рассказам.

- Священники - как Оффа, - сказал я. - Они хотят превратить нас в своих собак, хорошо выдрессированных, благодарных и послушных, а всё почему? Чтобы самим разбогатеть. Они говорят, что гордость - это грех?

Ты же мужчина! Это как сказать, что дышать грешно, и однажды они заставят тебя почувствовать себя виноватым из-за того, что ты осмелился сделать вздох, и отпустят тебе грех за горсть серебра.

Я наклонил голову под низкой веткой. Мы двигались по лесной дороге, что вела на юг по берегу быстрого ручья. Снова начал накрапывать дождь, но не сильный.

- Священники никогда не возражали против моей гордости, пока датчане сжигали их церкви, - продолжал я, но когда они решили, что наступил мир, что больше никто не будет разрушать церкви, они обернулись против меня. Вот увидишь, еще неделя, и священники будут лизать мне зад и умолять их спасти.

- И ты это сделаешь, - заметил Утред.

- Вот такой уж я глупец, - мрачно согласился я, - я их спасу.

Мы находились в знакомой местности, потому что годами посылали большие отряды воинов наблюдать за датчанами в Честере. Весь север Мерсии был под владычеством датчан, но здесь, в восточной ее части, по которой мы ехали, этим землям постоянно угрожали дикие племена из Уэльса, так что сложно было сказать, кто же на самом деле владеет этой землей.

Ярл Кнут заявлял свои права, но был слишком благоразумен, чтобы делать врагами валлийцев, что дрались как демоны и всегда отходили обратно в свои горы, если их превосходили числом.

Этельред тоже претендовал на эти земли и предлагал серебро любому мерсийцу, желающему построить на спорной территории свой дом, но он и не думал защищать этих поселенцев.

Он не построил ни одного бурга так далеко на севере и отказывался захватывать Честер, потому что и датчане, и валлийцы рассматривали бы этот захват как угрозу.

Спровоцировать войну между Мерсией и двумя ее самыми страшными врагами было последним, чего желал Этельред, так что он вполне удовлетворялся тем, что наблюдал за Честером.

А теперь он вступил в войну с датчанами, и я молился, чтобы валлийцы остались в стороне. Они тоже заявляли права на эти земли, но в течение многих лет, что мои люди присматривали здесь за Честером, они ни разу не вмешались, хотя сейчас, наверное, у них возникло искушение.

Разве что валлийцы были христианами, и большинство их священников не одобряли войну с саксами, потому что они поклонялись тому же пригвожденному богу.