Неизв. - Так было суждено

— Судя по звукам, это котик, — авторитетно заявила Яна.

— Хватит подслушивать! — негодующе воскликнула Аня, пытаясь оттащить лукаво улыбающуюся сероглазую от двери комнаты Юли и Марины. — Это не твое дело, чем они там занимаются! Может, они куличики лепят?

— Я б с такими ахами и охами тоже бы куличики с кое-кем полепила бы, — обворожительно улыбнулась Яна, притягивая к себе Аню.

— Мы в коридоре!

— Слушай, мы тут в отличие от некоторых просто обнимаемся! — возмутилась Яна.

— В отличие от кого?

Откуда рядом с комнатой старосты и Юли возникла Кира, никто не понял. Впрочем, это мало кого интересовало, особенно кареглазую с Мариной. Задумчиво почесывая затылок, Яна долго соображала, как бы популярно объяснить Кире, чтобы она так минимально шла или лесом, или в свою комнату.

— Ну… мы с Аней обнимаемся…

— Это я и так вижу. А эти, — кивок и несколько быстрых шагов в сторону двери, — чем там занимаются?

Яна оказалась быстрее и проворнее, так что ей удалось перегородить путь Кире.

— Не надо им мешать, Кир.

— Что они там… — прислушиваясь, начала говорить Кира.

— Кино смотрят громко, — мило улыбнувшись, мелодично протянула Аня.

— Какое еще кино?

— Немецкое, — хохотнула Яна.

Намек и так был недвусмысленный, так что Кира, скрежеща зубами, развернулась и поспешила прочь.

====== Последняя попытка ======

Шло время. Зима постепенно упаковывала чемоданы, грустно вздыхала, но не прекращала предпринимать коварные попытки по убийству весны или хотя бы ее отсрочке. В результате этих кровопролитных войн — вернее, не кровопролитных, а снегодождепролитных или же просто хренпоймичтопролитных — погода стояла достаточно мерзопакостная, противненькая, но все-таки все было не так уж и плохо, ведь иногда выглядывало солнце и криво стреляло по головам учениц пьяными, а потому и косыми бледными лучами.

Жизнь била ключом по морде лица, поэтому Юля постоянно носилась по общежитию, школе, стадиону, острову — в общем, везде, где только можно и нельзя было носиться радостному человеку. У кареглазой постоянно было безумное и вдохновленное настроение, поэтому застать ее грустной было практически нереально, что очень бесило Киру. Девушка не раз уже предпринимала попытки рассорить Марину и Юлю, но ни одна из них по каким-то туманным причинам не удалась. То ли Кира плохо старалась, то ли моменты были неподходящие, то ли еще что-то мешало — девушка не знала. На самом деле ответ был до одурения прост и ясен как оторванная рука — ведь невозможно не заметить, что у кого-то драконом или девственницей отгрызена / оторвана конечность. И этот ответ заключался всего лишь в одном корне слова. «Люб». Влюбиться, влюбляться, полюбить, любить — вот и весь ответ, который пролетал у Киры перед глазами несколько раз за день, но девушка была настолько слепа, что не могла его увидеть.

Первая неудачная попытка выпала на четырнадцатое февраля. Устроив погребальный костер, дровишками которого стали подарки Юли, которые девушка собиралась вручить Марине, а некоторые, по традиции, друзьям, Кира злобно хохотала и выплясывала шаманские танцы. Возможно, она даже пыталась вызвать какого-нибудь демона, но это ей не удалось. Все-таки обмазываться красной краской, нацеплять на себя юбку из листьев пальмы — никто не знал, откуда взялись эти листья, — прыгать по комнате как обезьяна и кричать нечеловеческим голосом какие-то проклятья было как-то неразумно. Особенно если учесть то, что весь этот сомнительный ритуал и вызов демона происходил непосредственно в комнате.

Когда Ира открыла дверь, а на нее сразу же повалил дым, голубоглазая пожалела о том дне, когда согласилась, чтобы к ней в комнату переселили Киру. Впрочем, девушка тотчас же ринулась спасать непутевую Киру, так как та чуть ли не задохнулась в комнате — разумеется, форточку никто открыть не догадался, пока это не сделала Ира. В общем, четырнадцатое февраля прошло дымно.

Юля везде искала свои подарки, но так их и не нашла. Впрочем, девушка не особо расстроилась. Взяв красную ленточку, она шустренько сделала бантик, прицепила его к своей гриве и, дождавшись, пока Марина вернется из школы, шумно выпорхнула из ванной в одном нижнем белье и под громкий стук Марининой челюсти о пол томным голосом произнесла:

— Я дарю тебе себя.

Марина, конечно же, очень даже оценила сюрприз, так что инцидент с пропажей подарков Юли был кареглазой благополучно забыт в неистовом времяпрепровождении.