Неизв. - Так было суждено

— А он не должен был к тебе прикасаться тогда!

— Ну, извините! — огрызнулась Юля. — А то ж я специально притворилась больной, попросила Киру прийти сюда, сделать так, чтобы ты пошла с ней разговаривать, а в это время я позвала бы сюда Виталика, чтобы он пришел и…

Юля осеклась и угрюмо замолчала, гневно смотря в серо-зеленые глаза, в которых уже начинала клокотать настоящая злость из-за того, что кто-то не понимал, что все было сделано только лишь ради него.

— И что? М? — Марина уже еле сдерживалась. Надо было дать выход эмоциям, иначе они разорвали бы на куски. — Ну? Я жду! Что же ты молчишь? Язык проглотила?

— Еще одно слово… — угрожающе прошептала Юля.

— И что? Да ничего не…

Юля быстро подалась вперед. От мгновенно сбившегося дыхания из-за внезапного действия кареглазой, девушка грубо притянула к себе светловолосую и, резко запустив руку в волосы, впилась в мягкие губы Марины неистовым поцелуем. Было что-то жестокое в этом действии, но староста не оттолкнула от себя девушку, отвечая на поцелуй не менее страстно.

Все-таки выход эмоциям: и ярости, и гневу, и раздражению — нашелся весьма неплохой, а, главное, эффективный. Ни грамма отрицательных чувств после и уйма положительных во время.

Юля, которая злилась больше, чем Марина, особо не церемонясь с пуговицами на рубашке светловолосой, просто рванула рукой вниз, благодаря чему на пол небольшим дождиком посыпались бедные пуговицы.

— Ты мне за это ответишь, — сквозь стиснутые зубы горячо прошептала Марина.

— Разумеется, — хриплым голосом отозвалась Юля, вновь и вновь сливаясь с девушкой в безумном и страстном поцелуе.

Каким образом светловолосая оказалась на столе, она не помнила. В памяти на миг всплыло несколько образов: разбросанные по комнате вещи, которые были нещадно сметены на пол легким и резким движением нетерпеливой руки, Юля, которая раз за разом оставляла на обнаженной шее светловолосой багровые напоминания о себе.

А затем, приблизившись к самому уху, кареглазая лукаво улыбнулась и с нарастающим жаром прошептала:

— Держись за стол…

Марина не смогла сдержать коварной улыбки и, посмотрев в уже затуманенные карие глаза, осторожно и аккуратно притянула к себе пылающую страстью Юлю. Медленно наклонившись прямо к самому лицу кареглазой, девушка намеренно не позволяла ей поцеловать себя, что ужасно злило Юлю и распаляло ее еще больше. Тем не менее кареглазая слушалась каждого движения Марины и сдерживала свое неуемное желание — лишь в карих глазах плясало одурманивающее возбуждение.

Проведя пальцами по чуть приоткрытым губам, девушка медленно наклонилась к уху и, дотронувшись кончиком языка до мочки, чем вызвала у Юли бурю неописуемых эмоций, тихо произнесла:

— Тшш… Загорелась она… Пусти меня… Ты же не хочешь, чтобы первый раз был именно таким…

Чуть ли не скалясь от злости и из-за того, что Марина медленно слезла со стола, Юля пристально следила за каждым движением девушки. Светловолосая не переставала лукаво улыбаться и, погасив в комнате свет, все так же неторопливо подошла к Юле. Глаза еще не успели привыкнуть к темноте, но девушка все-таки смогла немного различать то, что творилось у нее перед носом.

Марина нежно дотронулась до щеки Юли — сердце мгновенно пропустило несколько ударов, а затем рваным темпом пыталось восстановить свой ритм. От страсти люди всегда теряют голову, опрометчиво кидаясь с головой в горячий омут, но все равно желанней нежность, ибо ее нельзя ни имитировать, ни создать что-то похожее на нее. Трепетная, она всегда будет цениться больше всепоглощающей страсти. В то время как жар будет заставлять кровь кипеть и лихорадочно носиться по организму, нежность будет не опалять и обжигать — порой и до боли, — а согревать.

Тонкие чуть приоткрытые губы Марины ласково дотронулись до щеки Юли. У кареглазой перехватило дыхание — только уже не от необузданного и частично животного желания, какое было поначалу, а от приятно взволновавшей волны необъяснимых чувств, в которых кареглазая добровольно тонула и наслаждалась этим.

Ноги предательски подкашивались, поэтому Марина, обняв Юлю за талию, медленным шагом направилась в сторону близстоящей кровати — неважно чьей. Небольшой толчок в грудь — и у Юли подкосились ноги. Девушка рухнула на постель.

Не позволяя кареглазой прийти в себя, Марина тотчас же накрыла губы Юли ласковым поцелуем, заставляя девушку податься вперед, чтобы получить больше. Легкое касание губ не смогло бы удовлетворить кареглазую, и, словно почувствовав это, светловолосая позволила одурманивающим вихрем ворваться на сцену недетскому поцелую. Проведя кончиком языка по Юлиным губам, Марина заставляла кареглазую все больше и больше выгибаться ей навстречу. Словно играя и не позволяя большего, светловолосая каждый раз отстранялась, стоило Юле стать настойчивее. Целуя девушку, кареглазая чувствовала, что Марина улыбается, и это еще больше разжигало кареглазую, заставляя приподниматься на локтях и тянуться к желанным мягким губам.