Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

Проходя на следующий день по рынку, мы с Васькиным обратили внимание, что с невольничьего помоста куда-то исчезли все рабы-военнопленные, которых давеча никто и по дешёвке брать не хотел. Оказалось — вчера вечером всех купили оптом. А в оружейном ряду существенно поубавилось предлагаемого на продажу оружия. Причём, осталось дорогое, богато изукрашенное, а вот простое и дешёвое исчезло почти всё. У отца Нирула, например, разом ушло три фалькаты, пять кинжалов и шесть наконечников копий. И скупил оружие один и тот же человек — небогатый, кстати, с виду, по описанию здорово напоминавший того, скупившего рабов-военнопленных, как его описали работорговцы…

— Сколько будет два плюс два? — глубокомысленно спросил меня наш испанский мент.

— Сколько нужно, столько и будет, — столь же глубокомысленно ответил я ему.

— И кому могла понадобиться маленькая частная армия?

— Причём, заметь, из отчаянных сорви-голов, ради свободы готовых на всё.

— Ради СКОРОЙ свободы, — уточнил Хренио, — Держать их в рабстве долго я бы не рискнул!

— Значит, скоро узнаем?

— Похоже на то…

Тордулу мы, конечно, доложили — и о странных фактах, и о своих мыслях по их поводу, и наш командир тоже изрядно озадачился этим вопросом. Но поразмышлять на эту тему как следует не дали ни нам, ни ему…

— На стены! Все на стены!

Мы-то думали, что все восставшие турдетанские пейзане ушли с войском Кулхаса преследовать и добивать римлян, но оказалось, что не все. Вряд ли вождь имел к этому какое-то отношение. По опыту мы уже знали, что не очень-то подчиняются верховным вождям отдельные «партизанские» главари. Похоже, несколько как раз таких отрядов и решили попробовать на зуб ведущую какие-то непонятные их простым крестьянским мозгам игры Кордубу. И находятся же такие твердолобые! Шли бы себе с Кулхасом римлян бить. Своих мозгов мало — вождь на то есть! Так нет же, обязательно надо некоторым именно под Кордубой шею себе сломать!

— Судьба у них такая! — заключило наше начальство, и мы получили инструкцию — без особых причин не убивать и не калечить, но при наличии таковых не миндальничать. А горе-повстанцы, похоже, задались целью предоставить нам таковые причины. А иначе зачем, спрашивается, стали бы они переться к стенам с крючьями на верёвках и с лестницами? Мы выстрелили по несущим лестницы, стремясь пока лишь подранить для вразумления, но передовые «партизаны» уже подбежали и закинули крючья. Часть их сорвалась вниз, но часть зацепилась, и по их верёвкам полезли первые жаждущие героической смерти. Хрясь! Даже под мечом верёвка на весу не пожелала быть обрубленной с одного удара, и мне пришлось пилить её зазубринами на клинке у рукояти. Это помогло — последние волокна лопнули, и взбирающийся по ней «народный герой» тяжело рухнул вниз, шлёпнулся и заорал от ушиба. Вот там и отдохни, авось поумнеешь! Сразу три крюка зацепились за зубцы парапета. Один из них, верёвку которого не успели натянуть, я отцепил и сбросил — удачно сбросил, судя по воплю внизу. Верёвку второго пришлось рубить — она хорошо легла в одной точке на деревяшку и разрубилась в этом месте без возражений. Этот «альпинист» тоже приземлился для вразумляющего отдыха. Но с третьей я ничего уже поделать не успевал…

Пейзанин в чёрном плаще и с бородатой харей нарисовался между зубцами с явным намерением проникнуть за парапет.

— Лезь обратно! — дружески посоветовал я ему, — Я сегодня добрый!

Пару мгновений этот «вышедший родом из народа» переваривал услышанное, аж шестерёнки в мозгу скрипели, но… Или я пока ещё плоховато изъясняюсь по-иберийски, или «партизан» попался уж больно непонятливый. Вместо того, чтобы последовать доброму совету, он закинул ногу, подтянулся, выпрямился и потащил из ножен меч.

— Ну, извини, хрен ты угадал! — это я уже не стал переводить на иберийский. И лениво, и никчему это покойнику. Кажется, это была первая жертва «партизанского» штурма. Но что бы вы делали на моём месте? Ждали бы, пока сами схлопочете по кумполу? Так это было бы недолго и, кстати, очень больно. Римский гладиус старого «галльского» образца тяжёл и неуклюж — не зря Кулхас великодушно подарил эту часть трофеев безоружным крестьянам безо всякого дележа. Но ведь и ломом можно охреначить сдуру по самое «не балуйся»! Оно мне надо, спрашивается?

«Партизаны» оказались упёртыми. Пока мы разбирались с «альпинистами», подобрались остальные — с лестницами. Лестницы были тяжёлые, из добротных лесин связанные, да и лезли по ним густо. Парочку удалось опрокинуть, и на месте их падения образовалась изрядная свалка. По остальным бодро взбирались кандидаты в мёртвые герои местного народного эпоса, и уже никак нельзя было отказать им в желаемом. Да и рассердились мы уже, откровенно говоря. В конце концов, сколько ж можно терпение-то наше испытывать!