Москвин - Плоский мир

Она отметила, что во всех моих картинах очень разный стиль и техника.

-А это что-то навеянное Дельво? – спросила она, подойдя к другому полотну.

-Вы все верно чувствуете.

Я умолк на некоторое время и внимательно наблюдал, как она переходит от одной картины к другой, а потом вдруг сказал:

-После смерти художника на его полотна ложится громадная ответственность. Передавать те импульсы, которые доносятся из его могилы, осторожно пронзая землю. Поэтому автопортрет художника – это икона, это самое святое, что есть у него… Эпос, метафора, лирика – разве эти понятия не существуют в живописи? Как по вашему?

Таня стояла ко мне спиной и ничего не отвечала, все так же внимательно изучая мои полотна, но я знал, что она прекрасно меня слышит и ответ у нее готов, ибо он очевиден, однако что-то ее удерживало произнести его вслух, как будто она боялась этим перейти некую черту, на этот раз совершенно мне неведомую.

В этот самый момент она подошла к «Руинам» - полотну годичной давности. Я подошел к ней очень близко и почти что прошептал на ухо:

-Прислушайтесь… вы слышите?..

-Что?.. – она тоже понизила голос.

-Эта старинная каменная арка с тремя колоколами и бивни, воинственно торчащие из земли… и слова… их слова…

-Я ничего не слышу…

-И пусть я еще жив, но почувствуй тогда других… тех, кто тоже причастен…

Я чуть наклонился к ее волосам и зашептал еле слышно – она, пожалуй, и не поняла, что это был мой голос.

…………………………………………………………………………………………………...

Я проводил ее до дома. По дороге она высказала несколько замечаний по поводу того, что увидела, но пока она говорила, я то и дело обводил рассеянным взглядом прохожих.

-Что случилось? – спросила она, наконец. - Вам неинтересно мое мнение?

И даже в этот момент я мог почувствовать, что в ее голосе нет ни капли укора.

-Я не вижу, ради чего мне хотелось бы что-то от вас узнать, - заметил я тоном неожиданно сухим даже для самого себя, - я уже наслушался столько версий и впечатлений, что мне становится скучно.

Думаю, мы все еще находились с ней в пограничном состоянии между зарождающимся доверием и тем, что принято называть «страхом неизведанного». Поэтому-то и переходили все время на «ты», а потом снова возвращались к «вы» и так далее продолжали скакать с нижней ступеньки на верхнюю и с верхней на нижнюю. Когда мужчина и женщина играют в такую игру, они подспудно предвосхищают близость, то и дело передавая друг другу эстафетную палочку, с целью понаблюдать, как ею распорядятся и допустят ли какой-нибудь просчет, который навсегда закроет дверь к самой вершине.

-Вы слишком зарылись в свое искусство.

-У меня, во всяком случае, есть отговорка, которая меня спасает.

-И какая же?

-То, что вы сегодня увидели, - единственно дорогое, оставшееся в моей жизни. Больше нет ровно ничего.

Она вдруг остановилась и повернулась ко мне, подойдя почти вплотную. Этого я не ожидал и чуть было не вздрогнул.

-Совсем ничего?

-Ну… почти… - она видела, что я замялся, но всеми силами это скрываю, и от того мне стало не по себе, - забудьте об этом. Если бы вы спросили меня о позавчерашней ночи на реке, и то мне легче было бы ответить. Но за весь наш сегодняшний разговор вы не упомянули об этом ни слова. Почему? Я же знаю, что вас это интересует.

-Возможно. Но пытаясь угадать этот интерес в других, вы совершенно не видите еще более сильное его проявление в самом себе.

-Если он и есть, то появился совсем недавно и связан только с вами.

-Со мной?

Я отвернулся и пошел дальше.

-Да. Все остальное я уже изучил. Так что именно с вами.

-Но почему?

-Как?.. – я бросил на нее удивленный взгляд, - не думал, что вы так себя недооцениваете. Ведь вы первая, на кого эта прогулка не оказала никакого воздействия.

-Только и всего?

-Это немало, поверь.

-Лишь для тебя, потому что… - я уверен, она хотела сказать: «потому что я не оказалась в твоей власти», - но передумала, - я видела то, что видел ты…

-Так тем более не должно было быть.

-Ты это говоришь и ничего в то же время не объясняешь. А почему? Потому что никаких ясных объяснений у тебя нет. У твоего тела, которое совершало движения, они, быть может, и имеются, но оно слишком далеко от всего остального, что тебя составляет, и поэтому не может выразить словами этот необузданный выплеск энергии.

Я рассмеялся.

-Наверное, ты права. Но готов спорить, Вадим, Мишка и остальные объясняют его алкоголем и скоростью, больше ничем. А блестящие способности приписывают мне только в шутку. Конечно, иногда они забрасывают меня вопросами, но на самом деле им наплевать, как и всем людям, которые получают безмерное удовольствие.