Unknown - Бернард Корнуолл

- Ребята отлично себя проявили, сэр! – подскакавший к командиру со спины майор осёкся, увидев, что полковник медленно вывалился из седла и его, застрявшего сапогом в стремени, поволокла по земле лошадь.

- О, Господи… - растерянно пробормотал майор и отчаянно заорал, - Врача! Врача!

Вновь ударила пушка с характерным для картечи гулким звуком, но на этот раз картечь хлестнула по рядам нью-йоркцев. Затрещали под свинцовым градом брёвна засеки, и четверо солдат повалились в крови. Майор быстро огляделся. Южане выкатывали на левом фланге второе орудие в пару к первому и на подходе были ещё два. Майор пришпорил коня и поспешил туда, потому что крайняя рота при виде вражеских пушек уже начала откатываться назад, оставляя фланг голым. Соседний полк находился далеко, к тому же они были связаны собственной схваткой.

- Держаться! Держаться! – надрывался майор.

С прибытием артиллерии у южан словно бы открылось второе дыхание, и серо-коричневая волна покатилась к засеке. Огонь южан стал точнее, раненые нью-йоркцы отползали в тыл, зовя на помощь музыкантов, исполнявших в бою функции санитаров. Мёртвые падали, живые смыкали над их телами ряды. Рты бойцов пересохли от пороха скусываемых патронов, лица почернели от гари, в которой пот прокладывал светлые дорожки. Солдаты заряжали и стреляли, заряжали и стреляли, несмотря на то, что ладони саднили, изрезанные шомполами, а плечи, разбитые прикладами, превратились в сплошные синяки. Пространство до засеки было усеяно телами убитых и раненых, лежавших гуще там, где их косила картечь. Новый стяг Конфедерации, алый, рассечённый синим косым крестом с белыми звёздами, картечь не пощадила тоже, но один из наступающих южан поднял его треснутое древко и понёс вперёд. Пуля янки пробила ему ногу, однако стяг не успел коснуться земли, подхваченный другим бойцом, на которого немедленно навели винтовки с десяток нью-йоркцев.

Их сержант, скользя взглядом по ряду своих бойцов, обратил внимание на то, что шомпол одного из них, юного, с пушком вместо усов на верхней губе, утапливается в ствол неглубоко, всего сантиметров на пятьдесят, не больше. Сообразив, в чём дело, сержант метнулся к парнишке и отобрал у него оружие:

- Сынок, положено сначала выстрелить одну пулю, прежде чем заряжать другую.

Мальчишка в горячке забил в ствол подряд несколько зарядов, всякий раз забывая надеть на шпенёк капсюль. На его счастье, сержант поспел до того, как он установил бы всё-таки медный колпачок и поплатился за оплошность увечьем, а то и жизнью. Сержант отшвырнул ружьё мальчишки прочь и дал ему взамен винтовку убитого:

- Хочешь убить мятежника, а не себя, не забывай о капсюлях. Действуй.

Майор нью-йоркцев проскакал мимо тела своего полковника в обратном направлении и осадил коня, подняв тучу грязных брызг, у ближайшего орудия янки:

- Можете заткнуть тех поганцев? – спросил он, ткнув саблей в направлении орудий южан.

- Рады бы, да пушки увязли. – угрюмо ответствовал ему лейтенант-артиллерист.

Орудия северян намертво засели в грунте. Ни лошадями, ни усилиями помогавших животным солдат сдвинуть пушки с места было невозможно. Шрапнель мятежников с протяжным стоном мелькнула в воздухе и разорвалась в тылу над палатками нью-йоркского полка. Два орудия северян выстрелили, но их стволы из-за врывшихся в землю лафетов были задраны слишком высоко, и картечь стегнула небо над головами южной пехоты.

А в цепи наступающих тем временем вновь родился боевой клич, и, пожалуй, именно этот нечеловеческий вой, от которого стыла в жилах кровь, более, нежели пули и картечь южан, окончательно уверили нью-йоркцев, что свой долг они исполнили и пора делать ноги. К чести северян, они не побежали. Нет, медленно и с достоинством они отступали от засеки, угощая свинцом противника и неся потери сами.

- Спокойнее, парни, спокойнее! – приговаривал майор.

Раненые молили взять их с собой, но каждый здоровый думал о том, что, взявшись помочь увечному товарищу, он должен будет повесить винтовку на плечо, значит, мятежники получат парой пуль меньше. А огонь нью-йоркцев и без того слабел, но они отступали, огрызаясь и не паникуя.

- Молодцы, ребята! – надсадно крикнул майор сухим ртом.

Что-то ударило его в левую руку, больно и тяжко, будто кувалдой. Из рукава закапала кровь. Он попытался сжать кисть в кулак, но пальцы остались недвижимы, только слегка дёрнулся мизинец. Майор согнул руку в локте и поднял вверх, чтобы остановить кровь. Наползла предательская слабость, но майор усилием воли совладал с ней.