Admin - i 1cdedbafc07995a6

-- Женя? -- я останавливаюсь у края стола, за которым спрятался брат, ставлю свечу на столешницу. -- Ты чего там сидишь?

Он молчит. В полуночной тишине слышится его учащенное дыхание, из груди вырываются странные звуки: хрипы, треск, свист.

-- Мне плохо, Максим... -- вдруг слышу я. -- Очень плохо...

Колонна мурашек перебегает с затылка на спину. Этот голос... он вроде и Женин, а вроде и нет. Как если бы его состарили тридцать лет безостановочного курения и пьянства.

-- Вылазь оттуда. Давай-давай...

Я закидываю дробовик за спину, обхожу стол и беру брата за предплечье.

-- Вставай, вставай, пойдем обратно, тебе надо прилечь.

Почти силой вытаскиваю его из угла и, придерживая под руку, веду обратно к спальнику. Он стал, как пушинка -- неужели возможно так похудеть за неполные сутки?

Мы медленно ковыляем к центру комнаты, точно пара стариков на променаде в парке. Добравшись до спальника, я укладываю Женю на синтетический матрац, подкладываю под голову подушку.

Только сейчас мне удается разглядеть его лицо как следует. Глаза запали глубоко в глазницы, губы высохли и потрескались, скулы и подбородок выпирают, обтянутые тонкой кожей. Оттенок самой кожи впотьмах не разобрать, но я уверен, что он соответствует общей картине.

-- Тебе надо поспать.

-- Я не смогу уснуть...

Грудь ритмично поднимается и опускается, издавая свистящие звуки, точно кто-то качает насос. Костлявые руки (боже, боже, куда исчезло все мясо!) вцепились в ткань матраца.

Я подумываю, не позвать ли кого-нибудь -- Витос, Вано и Михась спят в соседней комнате -- но потом решаю, что пока в этом нет необходимости. До конца моей смены еще два часа. Впрочем, теперь я уверен, что не сомкну глаз до утра.

-- На вот, попей, -- я подношу к его губам бутылку с водой.

Женя делает пару глотков и кривится:

-- Убери... горло вяжет... -- он отпихивает бутылку.

Странно -- когда я в последний раз пил эту воду, она была абсолютно нормальной. Я уже собираюсь попробовать ее, но в последнюю секунду останавливаю себя. Черт возьми! Горлышко этой бутылки теперь инфицировано вирусом. Еще мгновение, и он попал бы в мой организм. Теперь, чего бы ни коснулся Женя, куда бы ни плюнул и что бы ни надкусил, нужно всегда помнить об этом.

Пораженный этим неожиданным открытием, отставляю бутылку на пол и машинальным движением вытираю об себя руку, которой держал ее.

"Он превратится в парию" -- шепчет темная часть моего рассудка. -- "Снаружи останется человеком, но внутри всегда будет "прокаженным".

-- Чего ты хочешь? Есть будешь?

Судя по истощенному виду, его сейчас можно питать только внутривенно. С равным успехом я бы мог предложить еду анорексику.

-- Нет... -- он поднимает на меня запавшие глаза. -- Я хочу укол. Сделай мне еще укол.

Этого я не ожидал. Второй укол мы поставили в полночь, а следующий планировали на начало утра. Если он будет превышать рассчитанную дозировку, то ампул не хватит и на месяц...

-- Генерал сказал, колоть нужно два раза в сутки. Мы собирались...

-- СДЕЛАЙ УКОЛ! -- полурычит-полушипит Женя, выбрасывая в мою сторону руки со скрюченными пальцами.

Я в ужасе вскакиваю со стула, на который едва присел, хватаюсь за дробовик. При виде лица брата волосы на затылке встают дыбом. Оно состарилось вместе с голосом -- и как я не заметил раньше? Кожу вокруг глаз опутывают "гусиные лапки", носогубной треугольник очерчен глубокими морщинами, мочки ушей отвисли, лоб рассекают горизонтальные складки... И эти глаза -- два круглых черных жука-скарабея с блестящими панцирями. Глаза животного. Сейчас звериная часть в нем явно преобладает над человеческой.

-- Сде-е-елай, -- шипит Женя, загребая пустоту костлявыми руками. -- Максим, мне очень надо...

-- Хорошо-хорошо. Лежи. Я сейчас.

Я нахожу ампулы и шприц, подготавливаю инъекцию. Все это время Женя нетерпеливо ждет, следя за каждым моим движением и жалобно постанывая. Кажется, будто что-то выедает его изнутри, рвется наружу сквозь утлую плоть.

-- Переворачивайся на живот.

Я ставлю укол одним быстрым отточенным движением (в этом деле у меня большой опыт). Когда поршень выдавлен до отказа, Женя облегченно выдыхает, мышцы расслабляются, его перестает трясти. Он переворачивается на спину и смотрит на меня благодарным взглядом.

"Дзень!" -- сообщает внутренний счетчик. -- "Минус одна ампула!"

-- Спасибо, -- шепчет брат. -- Ох-х... да, так гораздо легче. Максим, я уже дума...

Окончание фразы перетекает в дикий, пронзительный вопль, разрывающий мертвую тишину этой ночи, грудную клетку брата и мои барабанные перепонки.