Бабула Владимир - Планета трех солнц

Когда я расскажу вам, то и вы завопите от радости! Садитесь, друзья, и покрепче держитесь за землю. Начинаю... Итак, наш груз понесет баллон, наполненный гелием...

Вы имеете в виду спасательный баллон ракетоплана? Действительно остроумная идея! – живо согласился Ватсон. – Я о нем совсем забыл.

Сколько всего спасательных баллонов есть на «Стреле» и «Ласточке»? – задумчиво спросила Молодинова.

Фратев подсчитал и показал на пальцах:

Ровно десять... Да, я понял! Я уже знаю, куда вы метите. Не так уж я и глуп! Вы имеете в виду, что мы можем использовать баллоны не только как носители груза, но и как летательные аппараты. Прав ли я? Верно ли я проник в тайны ваших мыслей?

Несомненно, вы ясновидящий! – засмеялась Моло – динова. – В дороге нам, конечно, встретятся разные препятствия, хотя бы такие, как пропасти и каменные стены, которые без баллонов пришлось бы преодолевать с большим трудом и тратить на это драгоценное время.

Баллоны дадут нам еще одно преимущество: они помогут избежать опасности, если квартяне неожиданно нападут на нас, – размышлял Ватсон.

Не думаю! – мотнул головой Фратев. – Я видел квар – тян собственными глазами, хоть и издалека. Не забывайте, что это – разумные и хитрые существа, да еще и вооруженные более совершенными летательными аппаратами, чем наши неуклюжие баллоны. Представляю, чем закончилась бы для нас такая схватка!

Не малюйте черта на стене, вполне достаточно с нас настенной живописи наших начинающих художников! – засмеялась Молодинова.

В «гостиную» вошел Северсон. Он был мокрый, словно его только что вытащили из воды.

С каких пор вы купаетесь в одежде? – с улыбкой спросил его Ватсон.

Пусть бы так чертей искупало! – возмущался Северсон. – Еще никогда в жизни не попадал под такой душ. Гуляю себе спокойненько по Накрытому столу, как вдруг примчался вихрь, а с ним перевалили через нашу «крышу» тяжеленные тучи. Затем полил такой дождь, как перед всемирным потопом. Я всегда говорил: эта Проксима – хозяйка плохой погоды. Еще после обеда, когда я ее видел над горизонтом, почувствовал, что она не принесет нам ничего хорошего.

К счастью, бури и дожди здесь продолжаются недолго. Когда отправимся? – спросила Молодинова у членов своей группы.

Упустишь минуту – потеряешь часы! Я за то, чтобы отправиться завтра же утром. Во всяком случае, гарантированно будем иметь хорошую погоду, – предложила Сво – зилова.

Но на этот раз ливень не был коротким. Всю ночь лило как из ведра, утром – так же. Небо все время было затянуто темными тучами, которые и не собирались рассеиваться. Поход вынуждены были отложить на день, потом еще на один день...

Наступил бесконечный период дождей.

* * *

Запыхавшийся Краус влетел в обсерваторию «Луча», торжественно размахивая в воздухе мокрой фотографией.

Взгляни, что я обнаружил на еще неизвестной нам части планеты!

Мак-Гарди смотрел на приятеля так, будто не понимал смысла его слов. К фотографии он не проявил никакого интереса.

Чего стоишь как столб? Опомнись! Неужели не понимаешь, какое значение имеет для нас эта фотография?! Это – первое вещественное доказательство того, что квар – тяне являются цивилизованными существами. Намного убедительнее, чем огни в долине. Смотри, здесь находятся какие-то строения, а от них расходятся в три стороны ровные дороги. А вот – вот наконец и аэродром! – показал он на прямоугольную площадку на снимке.

Мак-Гарди продолжал молчать.

Что случилось? Может, тебе плохо? Ты бледен как полотно!.. – внимательнее глянул на него Краус.

Мне плохо... – с трудом выдавил в конце концов Мак – Гарди и потер шею. Подошел к видеофону и накрыл экран листом бумаги. – Я не хотел бы, чтобы нас сейчас увидел Мадараш. Береженого бог бережет!

Скажи мне наконец, что с тобой стряслось? – настаивал Краус.

Не спеши так, незачем спешить. Может, ты никак не дождешься, пока тебе накинут петлю на шею?

Петлю на шею? Почему? – смутился Краус.

Доктору Заяцу удалось использовать гравитацию для связи...

Это, конечно, чудесно, но при чем тут виселица?

А вот... – Мак-Гарди вытащил из кармана катушку бумажной ленты и размотал ее перед глазами у Крауса.

Контрольная запись с астрогравиметра... Как ты расшифровал все это? Я не бельмеса не понимаю!

Три волнистые черточки – тире. Две волнистые черточки – точка. Одна волнистая черта – разделительный знак между словами и фразами, – сказал глухим голосом Мак-Гарди и начал выстукивать сигналы азбуки Морзе.