vika - o d01db937f6c1229d

в душе — в образах и чувствах, привязанных к любви. Сознание, привязанное к телу, никогда не

даст точной картины мира. Чем уже и жестче модель мира, порожденная сознанием, тем быстрее

ее раскачивают и разрушают болезни, несчастья и смерть.

Болезни и несчастья можно рассматривать как расширение, раскачку информационного

контура человека, его развитие. Смерть — как смену информационной модели. Пожилой

профессор чувствует приближающуюся смерть. Время у него останавливается и сжимается, вся

жизнь пробегает перед его мысленным взором. Он вспоминает свою первую невесту: она была

влюблена в него, но почему-то перед самой помолвкой начала целоваться с другим, вышла

замуж за этого другого и родила ему шестерых детей. А жена профессора родила ему только

одного ребенка. Вероятно, его первая невеста почувствовала в нем исчезающее будущее.

Уловила, что нет в нем жизненной силы, необходимой для выживания потомков, что его

правильность, его логика вредят душе. А у бездушных людей не может быть крепкого потомства.

Главный герой вспоминает еще одну сцену: его жена соблазняет другого мужчину и

изменяет мужу. Неожиданно звучит ее монолог: «Если мой муж узнает, то ничего особенного не

произойдет. Правила хорошего тона не позволяют возмущаться, осуждать и, тем более, бить

женщину. Он не позволит своим чувствам проявиться. Он спокойно, хладнокровно простит меня.

И будет жить дальше как ни в чем не бывало». Эта сцена выглядит очень странно. Но на

интуитивном уровне ясно понимаешь, что она закономерна. Когда душа перестает работать и

мужчина начинает жить сознанием, женщина, в противовес ему, начинает жить телом —

поклоняться телу и следовать за ним. Потому что брак между мужчиной и женщиной — это

соединение противоположностей. Женщина интуитивно работает в противовес супругу.

Почему старого профессора зовут Исаак, хотя, судя по всему, он живет в Австрии или

Швеции? У талантливых режиссеров случайностей не бывает. В этом должен быть какой-то

смысл.

Первое документальное описание механизма остывания души и торжества сознания

дается в Библии. Это история еврейского народа. Когда были постоянные войны, несчастья,

лишения, душа людей непрерывно устремлялась к Богу. Потому что в условиях постоянного

разрушения, кроме любви и веры, опереться было не на что. Но когда возникло и укрепилось

государство, когда начались столетия благоденствия и процветания, тогда сознание и

духовность, связанные с благополучием, культурой, цивилизацией, стали выходить на первый

16

план. Мысли, каноны, правила . стали важнее чувства, порядок победил хаос.

А после этого началась постепенная утрата высшей стратегической энергии. Вера

превратилась в ритуал, соблюдение многочисленных заповедей стало средством для обретения

благополучия. О том, что заповеди нужны для любви и единения с Богом, люди постепенно

забыли. А потом государство Израиль погибло. Еврейский народ был рассеян по всей земле, и

только постоянные унижения и лишения спасли его от полного исчезновения. И конечно, вера,

которая начала возрождаться в этих лишениях.

Фильм «Земляничная поляна» вышел в прокат в 1957 году. Еще не было сексуальной

революции, еще не было нравственного распада и остывания чувств. Но великий художник

пророчески ощутил тенденции, нараставшие в Европе. Остывание души, описанное в Библии, с

неумолимой закономерностью началось в Европе. «Пусть мертвые хоронят мертвых», — говорил

Христос. Человек, у которого перестала нормально функционировать душа, мертв, хотя сам он

может и не знать об этом. Тело может быть здоровым и энергичным, сознание — ясным и

масштабным, а на тонком плане человека уже нет: у него нет будущего, нет будущего у его

потомков.

Если говорить о том, как должен выглядеть истинно живой человек, то именно таким

был Авраам. Для него любовь к Богу была важнее всего. Поэтому его душа имела будущее,

поэтому от него произошли многие народы. Живая душа была у Иисуса Христа, для которого

любовь была важнее нравственности. Любовь не имеет застывшей формы, а нравственность

всегда облечена в какие-то правила и условия.

Нынешняя Европа умирает так же, как умирал Израиль за десятилетия до своей

физической гибели. Правила становятся важнее чувств, технический прогресс — важнее

нравственности. Нынешняя политкорректность — это готовность разрушить содержание ради