К. Фрумкина - Коронаэкономика. Хроника экономических последствий пандемии 2020

Пятое. Возникают элементы операционной реальности безлюдной, как минимум малолюдной и бесконтактной, экономики. Отметим, что целый ряд аспектов этой потенциально «безлюдной» экономики был апробирован уже на поздних фазах развития классической глобализации, когда происходила глубокая алгоритмизация и виртуализация целого ряда отраслей: логистики, финансов, систем социального управления, что сопровождалось массовыми сокращениями. Десоциализация экономики лишает своей основы базовый драйвер развития глобализации в ее целостном социально-экономическом и политическом понимании: опора на механизм роста за счет потребления, под который подстраиваются все иные структурные элементы, включая развитие технологий. Постпандемический мир приходит к кризису одноразовости в потреблении и ускоренного оборота потребительских товаров, что будет иметь существенные социальные и даже идеологические последствия.

Одновременно неизбежен кризис концепции социального иждивенчества, в наиболее полном виде выраженной в идее минимального (базового) гарантированного дохода, основанного, безусловно, на сниженном социальном стандарте, но, с другой стороны, и на убыстрении амортизации товаров, их одноразовости и совместном использовании. Последнее попадает под удар хотя бы по гигиеническим соображениям. В условиях кризиса социально иждивенческие слои становятся не просто наиболее уязвимой категорией общества, но потенциально одной из наиболее агрессивных и деструктивных.

Наиболее чувствительными являются не кратко- и даже не долгосрочные последствия таких процессов, а эффект долгосрочного деклассирования, то есть выдавливание значительных групп биологически активного населения из сферы социально-полезной экономической деятельности. В посткризисной экономике возникает запрос не на потребителя, квалифицированного или нет, потенциал которого как центрального звена в социальном развитии будет и далее сокращаться по объективным и субъективным причинам, а на «творца», что противоречит всему укладу модели капитализма, строившейся в рамках глобализации.

Это повышает уже не только философскую, а политическую значимость осмысления нового мира и понимания особенностей его развития, что становится важнейшим требованием к политической, да и экономической элите.

Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Большинство диванных политологов переквалифицировались в диванные вирусологи. При этом в будущее они боятся заглядывать, ведь кажется, что дальше станет хуже. Всякая современная аналитика сводится к тому, что мир необратимо изменился, что глобализации и классическому капитализму приходит конец, что пора учить китайский и т. п. Тем не менее, как показывает исторический опыт, любой социальный процесс, особенно на переломе эпох, содержит в себе не только негативные тенденции. Всегда есть и позитив, который поначалу неочевиден.

Неизбежный кризис

Футурологи знают, что именно в периоды кризисов предсказывать будущее легко, потому что изменения касаются всех и становятся хорошо видны границы допустимого, которые общество готово переступить ради решения больших проблем. Что мы наблюдаем сегодня? Мир отправлен в добровольно-принудительную «самоизоляцию». Пока – до начала лета, но действие ограничений может затянуться. Часть гражданских свобод отменена. Всякая активность, не связанная непосредственно с выживанием и сохранностью государственного управления, искусственно снижена до минимума.

Очевидно, что экономика значительно просядет, откатившись по многим показателям на двадцать или более лет. Чтобы сохранить остатки резервов, некоторым странам и корпорациям придётся прибегнуть к дефолту по внешним долговым обязательствам. Массовые банкротства станут повседневным явлением. В очередной раз наберут популярность левые идеи, однако социалисты и коммунисты быстро уступят место на «протестных площадках» националистам, которые апеллируют к более простым способам решения проблем. На окраинах наиболее пострадавших государств усилится сепаратизм, который породит впечатляющий «парад суверенитетов» и череду региональных войн. Резко вырастет цифровой сектор мировой экономики. Наличные деньги и бумажные документы станут анахронизмами. Увеличится значение системы социальных рейтингов, что снизит приватность граждан до уровня тоталитарных образцов.