Фрумкина Ревекка Марковна
О нас - наискосок
Р. М. Фрумкина
О нас - наискосок
Содержание
От автора
Часть 1
ЗЕРНО И ЖЕРНОВА
Мои родители Моя няня Матрена Николаевна Довоенное детство В зеркале Тарковского Война и эвакуация Архангельское 175-я школа Я поступаю в университет ... И выбираю лингвистику Персональное дело "Процесс" Еще год Дело врачей Оглядываясь назад - 1 Никогда больше Библиотека Час ученичества О лингвистике - от первого лица Институт и вокруг Природа и культура Наука как стиль жизни "Так начинают. Года в два..." Процесс и результат "Неволей, если не охотой..." Женщины в науке Наука как массовая профессия Перемена участи Знакомое и незнакомое "Мой стол не так широк..." "Наш спор - о свободе" Болезнь Прийти, чтобы остаться Продолжение следует Семинар Психиатрия и около Вторжение Выбор О зрелых и незрелых поступках Защита и нападение Защита "Фрумкина против ВАК" Поражения и победы Оглядываясь назад - 2 Другая жизнь
Часть 2
ЗАВИДУЙТЕ НАМ!
Владимир Николаевич Сидоров Мой учитель А. А. Реформатский Михаил Моисеевич Бонгард
От автора
Вы напишете о нас наискосок.
И. Бродский
Я родилась в 1931 году, а значит - мне пошел седьмой десяток. Возраст свой я стала чувствовать недавно, когда обнаружила, что большинство моих постоянных собеседников моложе меня на двадцать, тридцать, сорок лет. И вот в разговорах с ними я впервые поняла, что прожила жизнь столь же обыкновенную, сколь и необычайную.
Обыкновенную потому, что родилась в Москве, здесь же пошла в школу и в университет, решила заниматься наукой, это у меня получилось, и вот я до сих пор ею и занимаюсь. Даже работаю я в том же институте, куда пришла почти сорок лет назад.
Но вместе с тем это была жизнь фантастическая, невероятная - и безусловно счастливая. Я помню спасение челюскинцев и начало Отечественной войны, у меня был "мой" Пушкин, "мой" МХАТ и "моя" Ленинка. Я близко знала брата великого актера Михоэлса и училась в школе вместе с дочерьми его убийц. Я уцелела чудом по крайней мере четырежды: в 1937, в 1941 и в 1951-м - подобно многим моим современникам - и в 1966-м - уже в силу личных обстоятельств.
Мне посчастливилось учиться у крупнейших лингвистов и математиков, участвовать в становлении математической лингвистики, опровергнуть свои же собственные результаты и написать книги, которые в Ленинской библиотеке держали на открытом доступе, но в специальном шкафу, чтобы их не уворовывали читатели. "Так напишите же об этом!" - сказали мои молодые друзья. И я последовала их совету.
Сюжетообразующим стержнем моей жизни были и остались занятия наукой, и потому я рассказываю о конкретных своих работах, по возможности не вдаваясь в детали.
Читателя может озадачить то, как названы действующие лица моего повествования: имена одних даны полностью, другие скрыты под инициалами, а третьи и вовсе зашифрованы. Это сделано намеренно: к счастью, многие мои герои живы, и это обязывает меня уважать их право быть сугубо частными лицами.
Ноябрь 1995 г.
Часть 1
ЗЕРНО И ЖЕРНОВА
Мои родители
Мои родители встретились примерно в 1920 году в Ростове и переехали в Москву не позднее 1923 года. К моменту моего рождения, т. е. к 1931 году, они были обычными, хоть и не коренными, москвичами. Москва успела стать для них городом, с которым уже были связаны воспоминания, где было много знакомых, работа и вполне налаженный быт. Единственный город, который когда-либо возникал в домашних разговорах как особо примечательный, - это Варшава. Там мой отец провел несколько лет перед первой мировой войной. Но об этом я скажу несколько позже.
Мама родилась в 1897 году в маленьком городке Сураж Черниговской губернии, папа - в Екатеринославе, ныне Днепропетровске, в 1890-м. Своих дедушек и бабушек я никогда не видела. Собственно, до 1942 года был еще жив мой дед по материнской линии - он умер где-то в эвакуации. Но после моего рождения наша семья в Сураж не ездила, так что я его так никогда и не видела. Школьницей я очень завидовала тем, у кого дедушка и бабушка были. Наверное, оттого, что после начала Отечественной войны, т. е. с десяти лет, я росла безнадзорным ребенком. Правильнее было бы сказать, что меня вообще перестали считать ребенком. А мне так хотелось, чтобы меня кто-то баловал.
Семьи, где выросли мама и папа, были обычными бедными еврейскими семьями: четверо детей - в семье мамы, одиннадцать - в семье папы. Мама кончила гимназию в уездном городе Унечи, перебиваясь уроками. Папа сдал на аттестат зрелости экстерном. Далее, до момента их встречи, жизнь моих родителей сложилась совершенно по-разному. Это, как я теперь понимаю, были формирующие годы, и именно то, где и как эти годы прошли, добавило различий к их уже и без того разным характерам.
Читать дальше