Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 08 (842)

И. П.:— К тому времени образ города будущего уже сложился; несколько идеологем, несколько мифологем, все это как бы склеилось в такой официально принятый расхожий штамп. Ваша работа, помнится, этот штамп кое в чем поломала. Какие из высказанных тогда идей кажутся вам наиболее плодотворными?

В. Г.:— Во-первых, выстраивая свой комфортабельный город, я шел не от условной человекоединицы, которой положено было дать в зубы столько-то метров того-то и того-то. Я шел от реального семейного очага. От некоторых социальных потребностей бытия, а не только медикофизиологических, как было тогда принято. И потребности я задавал на уровне, скажем, среднеанглийском. Кстати, наш уровень — в проектах, разумеется, — тоже не был так уж низок. Я мог опереться на лучшее, что тогда делалось в советском градостроительстве: на тогдашние «атомгра- ды». Там и средств тратилось больше, и — что самое изумительное — соблюдались нормы. Они оказались вполне приемлемыми: сколько на душу населения должно приходиться квадратных метров жилья, торговых площадей, сколько школ, зелени, клуба, кино, пляжа и так далее.

Новым было и понимание города как среды общения, и что это в нем дорого, ценно. Это тогда признавать никто не хотел. Города рассматривались как место для спанья между двумя рабочими днями, не более того. Сказать, что город — это его культурный слой, было, конечно, возмутительно.

Проект Дворца Советов, 1931 год Л. Вышинский-

Проект Дворца Советов, 1933 год В. Щуко и В. Гельфрайх

Проект памятника революции, 1921 год И. Фомин.

Ну и, наконец, по-моему, впервые в нашей стране было четко заявлено, что определить технологию выстраивания и перестраивания города без «туземцев» — тех, кто там живет, — в разработке и реализации программ никак нельзя. Коммунистическая фразеология очень помогала это сформулировать — и крыть нечем.

Вот, по-моему, три кита, на которых держалась и благодаря которым обретала некоторый смысл та работа двадцатилетней давности.

И. П:— Ну и как, естественное развитие города хоть в какой-то мере шло в намеченных той работой направлениях? Например, город действительно рос от семейного очага?

В. Г.:— Нет, до перестройки ничего нового не происходило; наоборот, усугублялись старые проблемы, потому что сохранялись старые градостроительные подходы. Город все больше превращался в скопище спальных районов. А вот в последние десять лет и семейный очаг начал заявлять о себе как о подлинной единице городской жизни, и резко выросла сфера, потенциально создающая Пространство общения, и проклюнулись первые, пусть слабые-слабые, ростки интереса самих жителей к дальнейшей судьбе если не города в целом, то хотя бы их дома.

Но двадцать лет назад мне многое просто в голову не могло придти.

Величайшие здания мира. Проект Дворца Советов (И. Атаров, 1940 год) на фоне Эйфелевой башки (Париж) и Эмпайр статс билдинг (Нью-Йорк)

И. П.:— Чем вас особенно удивила Москва с тех нор?

В. Г.:— Происходит то, что тогда предвидеть было невозможно: возрождение центра. Это, в самом деле, нельзя было предсказать кроме как в самом примитивном музейно-реставрационном варианте. Но я твердо знал, что средств на это не будет. Не было механизмов, опираясь на которые можно было бы такую задачу ставить.

И. П.:— Вы писали: нужно вытеснить из центра жилье, оставить там офисы и всякую культуру — театры, кафе и так далее.

В. Г.:— Ну да, это сейчас и происходит. Жилье вытесняют, потому что место дорогое, его выгоднее отдать под офисы. Бедные конторы оттуда тоже выдавливаются. Против лома нет приема. Более того, в жестко экономическом смысле это правильно. Выдавливание слабых сильными, бедных богатыми, экстенсивного интенсивным — это нормальный процесс. Другое дело, что жестко экономический смысл — не единственный; но пока правит бал он, и никаких противодействий нет, потому что некому противодействовать. Для этого же необходимо городское сообщество...