Владимир Новиков - Новый словарь модных слов

Как и все на свете, наша речь подчиняется моде. В последнее время подчеркнуто модным сделалось употребления наречия «достаточно» в значении «довольно, вполне». Иногда это способствует точности и ответственности словесной формулировки. «Фильм довольно интересный» — звучит расплывчато и субъективно. Если же нам скажут: «Фильм достаточно интересный», то, значит, стоит потратить время и деньги на посещение кинотеатра, стоит приобрести или взять напрокат видеокассету.

Но, как модная одежда может оказаться не к лицу ее носителю, так и модное словцо иногда вопиюще дисгармонирует с контекстом. Не стоит говорить: «У меня достаточно мало денег», — собеседник не поймет: мало или все-таки достаточно? Или вот пример из речи с высокой политической трибуны: «Число жертв этого террористического акта оказалось для нас достаточно велико». Лучше было бы просто сказать: «очень велико», чтобы не создавать крайне нежелательную двусмысленность: кто-то может ненароком, подумать, что говорящий был заинтересован в теракте.

Нормальное было слово, спокойное и незаметное. Подчеркнутое значение приобрело оно в советское время, в условиях тотального дефицита. Просто купить что-нибудь было тогда почти невозможно. Мебель, одежду и обувь, колбасу и книги — все это надо было доставать. Используя служебное положение и приятельские связи, умея оказаться в нужном магазине в нужное время. Тех, кто виртуозно владел этим искусством, называли «доставалами». Было еще и шутливое прозвище — Достаевский (через «а»). То есть человек, который всё умеет достать, в том числе и сверхдефицитную подписку на собрание сочинений Достоевского в тридцати томах.

Наступила рыночная эпоха. И автомобиль, и колбасу, и самую интересную книгу — всё это теперь можно просто купить за деньги. Если таковые имеются. Но жизнь стала очень напряженной и нервной. Люди часто обижаются друг на друга, и глагол «доставать» приобрел значение «донимать, изводить». «Ну, ты меня достал!» — говорят в конфликтных ситуациях, порой с добавлением крепкого словца.

Наверное, и это значение постепенно выветрится. Научимся мы жить в атмосфере конкурентной борьбы, перестанем удивляться тому, что нас то и дело кто-то «достает». Но иногда думаю о том, что этот многозначный глагол может зазвучать по-новому, и притом в хорошем смысле. Я имею в виду художественную литературу и ее отношения с читателями. Большинство людей теперь все чаще потребляет детективы да любовно-сентиментальные романы, а элитарной словесности простые люди чураются как черт ладана. Не трогает она их, не «достает» эмоционально. Как бы нынешним серьезным литераторам перенять у Достоевского хоть чуточку его умения сочетать философскую глубину с детективной напряженностью сюжета, с пронзительной сентиментальностью… Чтобы читатель современного романа, дойдя до финала, мог дрогнувшим голосом сказать: «Достала меня эта книга!»

Это слово становится все более неуместным в сообщениях о количестве жертв катастроф и террористических актов. Чисто лингвистически здесь придраться не к чему: одно из значений глагола «достигнуть» («достичь») — дойти до какого-нибудь предела (например: «холод достиг тридцати градусов»). Но в последнее время наши общие беды дошли до такого предела, за которым уже сам русский язык начинает бастовать. Отзвук положительного значения слова «достигнуть» («приобрести своими усилиями, добиться») вносит некоторый диссонанс в речь трагическую по своей информационной сути. Тут уже чувство такта должно подсказать другой синоним: «дошло», «возросло», «увеличилось».

У немцев есть понятие «Trauerarbeit» (буквально: «траурная работа»), то есть психологическое преодоление шока, вызванного потерей близких. Все больше подобной работы выпадает теперь на долю журналистов. И у этого скорбного труда есть свои неписаные правила: предельная скупость и строгость в выборе словесных средств, сдержанность интонации (поменьше восходящих тонов), пониженный тембра голоса. Выходя один на один с большой трагедией, говорящий и пишущий просто обязан на какое-то время забыть о себе самом и о своей речевой индивидуальности.

В документальном телефильме запечатлен разговор Иосифа Бродского с Евгением Рейном. Рейн разбирает стихи друга и похваливает их: «Здесь такой драйв!» Бродский ему не перечит и, улыбаясь, напоминает, что это он сам впервые употребил слово «драйв» применительно к поэзии.