Эдуард Коридоров - Обознатушки. История одной избирательной кампании

На центральной городской площади друг на друга глядели два огромных щита. Упитанный краснощекий здоровяк в пиджаке, но без галстука, гордо высился среди березок и перелесков. Лозунг гласил: «Чужого не надо, своего не отдадим. Василий Папченко». Со щита напротив грустными карими глазами неотрывно глядел на здоровяка красавец в интеллигентских очочках, весь в белом, снятый на фоне дымящихся заводских труб. Правой рукой он продвигал в народ девиз: «Хлеб с Повидловым».

Под повидловским щитом постоянно дрыхли бомжи самого отвратительного вида. Ходил слух, что их специально нанял Папченко.

Шла тихая драка за шайтанские школы, садики, больницы, за тюрьму, военный городок, за театры и музеи, за советы ветеранов и инвалидные общества, за вещевой и колхозный рынки, за борта автобусов и трамваев, за стены домов и заборы.

В штабе Папченко царило уныние. Губернатор лидировал с отрывом всего в пять процентов. Его рейтинг падал.

В штабе Повидлова тоже нарастала депрессия. Рейтинг кандидата, рванувший было вверх, вот уже неделю стоял на месте, несмотря на все усилия. Взбесившийся Повидлов прогнал своих пиарщиков, а заменить их было некем.

В довершение всех бед на Шайтанск упала тридцатиградусная жара, все ходили, по-рыбьи хватая воздух ртом. Избиратель массово таскал воду на огороды и слышать не желал о выборах.

Гроза ощутимо собиралась, но все не могла начаться.

У человека с полированной лысиной было несколько кабинетов в разных концах столицы, и это делало его вездесущим и всезнающим, о чем обществу регулярно докладывала оппозиционная пресса. Лысого звали Андрей Вольфрамович. Никто толком не знал, чем он занимается сегодня и сейчас, зато было точно известно, что Вольфрамыч при желании может все. От него исходил тонкий запах небожителя, и если кому выпадала удача вдохнуть этот запах, земной прах сам опадал с башмаков счастливчика. Надышавшись, он попадал в шефы Госкомрыболовства или садился править таможней, или получал на откуп атомную энергетику. До Вольфрамыча добраться было труднее, чем до Кощея Бессмертного, зато от Вольфрамыча дороги бежали в самый зенит.

Именно к нему, недосягаемому, несли Матвея Козлова стоптанные ботинки нехитрого челябинского производства. Со своей обуткой, многажды чиненной, Козлов не расставался – считал талисманом. В этих ботинках ему везло. В них, наперекор враждебным обстоятельствам, он привел к власти пьяного больного президента, окруженного шайкой шпионов и прохиндеев. В них Козлов вымостил дорогу в большую политику двум олигархам, которыми среднестатистические матери пугали детей.

Странный тип в пыльных ботинках, в мятой шляпе почти как у охотника на привале и в легкомысленно развевающемся буром плаще быстрым шагом прошел через Спасские ворота и, встреченный референтом, беззаботно двинулся дальше толстостенными кремлевскими коридорами, что овеяны государственной тишиной.

Так, в шляпе и плаще, Козлов уселся перед небожителем, будто заглянул к соседу пивка дернуть.

– Шайтанск? – спросил он полированную лысину, сияющую напротив.

Вольфрамыч поднял голову от стола и подтвердил:

– Шайтанск.

– Зачем? – не вынимая рук из карманов, безучастно продолжал Козлов.

– Кто подогревает Повидлова? – задал ответный вопрос Вольфрамыч.

– Сметанин и Рабинович.

– А кто накачивает Папченко?

– Рабинович и Сметанин.

– Они оба – финансируют. А чей человек Повидлов?

– Сметанинский.

– Ну вот. Если мы поможем Повидлову и он победит, завтра он вместе со Сметаниным будет нас шантажировать. Если мы поможем Папченко, он станет ручным. Потому что Папченко – ничей человек. Общий. Мотя, господин Повидлов должен стать трупом. Политическим.

– Сколько бабла отгрузишь, Андрей Вольфрамыч?

– Столько, столько и еще полстолька.

– Мне нужно, чтобы Папченко исчез из Шайтанска до конца выборов. Ушлите его куда угодно, только смотрите, чтобы не спился вконец. Мне нужны полномочия, как у Саддама Хусейна. И еще столько и полстолька «зеленых», чтобы грузить местные коробки из-под ксерокса.

– Принято. Летишь завтра утром, тебя встретят.

Обратно модного пиарщика Козлова везла кремлевская машина.

– Знаешь, в чем фундаментальное отличие виртуальной стратегии от всякой обычной? – спросил он водителя. – А вот в чем: мы имеем дело не с отдельным сущим, брат, а с проекцией его бытия. Крути по Садовому, – и Матвей принялся терзать свой мобильник.