Александр Тубельский - Школа будущего, построенная вместе с детьми

Недавно один коллега мне признался: а я понял, есть школы технологические, а твоя – атмосферная… Ну и что это такое – атмосфера? – спросил я его… Во всяком случае, я на этот вопрос ответа не знаю.

И не могу я сказать, каким знаниям должна научить школа. В сознании каждого из нас, взрослых, какой-то образ этого минимального набора знаний присутствует, только у всех он – разный.

Меня всегда лукаво пытают: а грамотно писать школьники должны? А владеть счетом? На что я отвечаю: даже самые отстающие, именуемые двоечниками, в живой жизни считают порой лучше нас с вами и получше отличников. Да и вообще математика – не для умения считать.

Что касается родного языка… Да, взрослый человек должен уметь писать. Но кто сказал, что он обязан научиться писать в семилетнем возрасте? Кто определил, какие правила он должен знать и уметь ими пользоваться в семь или десять лет?

И потому первоклашки у нас не пишут. Тексты – сочиняют! За них записывает учитель. До тех пор, пока ребенок сам не попросит его научить писать. Есть у нас такой парнишка, Леша Давыдов, чего-то он на уроке придумал (про верблюда, кажется), учитель записал его гениальную фразу на очередном длинном полотнище, типа обоев, и обратился к классу: ребята, послушайте, как здорово придумал Леша…

На следующий день тот подбежал к учителю и возбужденно спросил: где вы записали то, что я вчера сказал? Учитель показал, Леша стал вглядываться в буквы и срисовывать их в свою тетрадь; видно, ему было плохо, фраза была написана высоко, так он стул подставил, каждую буковку запоминал, бегал к тетрадке, снова взбирался на стул… Вот с этого момента его можно учить писать. И наши филологи утверждают: ребенок должен сформировать свой стиль устной и письменной речи, а грамотность должна этот стиль обслуживать!

А наши девятиклассники в начале сентября писали первое в учебном году сочинение. Вместо неизбежного «Как я провел лето» на доске – список из пятнадцати тем, которые придумали сами ученики: «Монолог дождевой капли», «Кошмары моего лета», «Послевкусие…». Хочешь – выбирай из списка, хочешь – придумай свою. Если сочинение пишешь про то, что ты сам подумал и почувствовал, тогда ты овладеваешь словом.

Мы учим ребят ситуациями выбора и ответственности. Когда не каждый урок тебя отмечают, а говорят: вот, выбирай на месяц сколько хочешь домашних заданий, но через месяц ты должен написать контрольную работу. И т. д.

Случается ли, что, оказавшись «на свободе» – без оценок, без домашних заданий, – школьники перестают учиться? Бывает. Я сразу говорю родителям, которые приводят к нам детей в седьмом-восьмом классах, что будет очень трудно. Одно дело, когда ты с первого класса в этой школе, когда ты с детского сада к этому приучаешься – с трех лет, а другое дело, когда ты вдруг попал в эту ситуацию вроде бы «вседозволенности». Но мы в этом смысле не столько про ребят думаем, сколько про родителей. Все ли родители готовы к тому, что их ребенок будет учиться в нашей школе?

Ведь многие взрослые люди сами больше всего боятся ситуаций выбора, ответственности, открытости, диалога.

Эту боязнь только школой не уберешь, но в школе можно создать ситуацию совета с родителями, ситуацию открытости родителям.

Вот ко мне пришла мама с жалобой на учительницу, я ей сказал: «Собирайте родительское собрание, меня даже не приглашайте, и разберите: это действительно типичная проблема или случайно произошло?» Она посопротивлялась сперва (ну зачем же, мол, давайте я вам нажалуюсь, а вы что-нибудь сделаете…), но все же вскоре провели собрание, и проявилась совсем другая «картинка» происходящего у каждого участника.

Те способы, с которыми мы обращаемся к детям, чтобы они были открыты, не боялись, – их можно ориентировать и на учителей, и на родителей.

И родители в нашей школе почувствовали свою востребованность. Кто-то из них стал профессиональным педагогом, кто-то музыкант, художник, деятель театра – они приходят на три-четыре часа в неделю, помогая интересующимся этой деятельностью реализовать свою индивидуальную образовательную программу. У нас нет специальных родительских дней, у нас каждый день и каждый урок родители могут приходить, сидеть на уроке и задавать какие угодно вопросы, чтобы они понимали, чем занимается их ребенок.

Меня спрашивают: идет ли самоопределение постоянно, или человек, раз и навсегда определившись, уже не свернет с намеченного пути? Я отвечаю встречным вопросом: а как вы думаете, в каком возрасте самоопределился Лев Николаевич Толстой? На мой взгляд, это произошло в момент его ухода из Ясной Поляны… Поэтому говорить об окончании средней школы как о рубеже самоопределения просто смешно.