Ибн-Туфейль - Повесть о Хайе, сыне Якзана

Говоря о погрязших в невежестве классах людей, Ибн-Туфейль намекает на учение ал-Фараби о "невежественных городах", представленных различными, с точки зрения жизненных ориентаций, категориями людей и противоречащих "образцовому городу". Перечисляемые здесь низменные, чувственные вещи соответствуют ориентациям, противоположным идеальной. Накопление богатства – атрибут "города обмена", где жители "стремятся помогать друг другу для достижения зажиточности и богатства, но не как средства для достижения чего-то, а как цели всей жизни" (ал-Фараби. Философские трактаты. Алма-Ата, 1970. С. 323).

Стремление к наслаждениям – атрибут "города низости", в котором жители "стремятся к наслаждениям – в еде, в питье, половых сношениях, короче, они стремятся к такому наслаждению, которое действовало бы на чувства и воображение, стремятся возбудить веселье и утешаться забавами во всех их видах и проявлениях" (там же). Утоление страстей – атрибут "коллективистского (демократического, по терминологии Платона) города", коего жители "стремятся к тому, чтобы каждый из них свободно мог делать то, что он хочет, ничем не сдерживая свою страсть" (там же, с. 324).

Вымещение гнева – атрибут той разновидности "властолюбивого города", в которой "заведено вредить другому без пользы для себя <...>, например, когда лишают жизни только лишь из жажды насилия" (ал-Фараби. Социально-этические трактаты. С. 153).

Стремление добиться власти – атрибут всякого "властолюбивого города", где жители "стремятся к тому, чтобы другие покорялись им, а сами бы они не покорялись никому" (ал-Фараби. Философские трактаты. С. 324).

Религиозная деятельность, диктуемая тщеславием или опасением подвергнуться преследованиям, – атрибут "заблудшего города" и "невежественных городов" вообще, ибо в городах этих человек, занятый религиозными делами, осуществляет их "лишь для видимости – с тем, чтобы завоевать одно какое-то благо или все эти блага" (там же, с.359). В частности, он может обрести таким путем специфическое благо "честолюбивого города", где его за это "будут почитать, уважать и возвеличивать" (с.360). В крайнем же случае религиозной деятельностью он может добиться того, что его не будут "подозревать в чем-либо" (с. 358).

Если человек не может мыслить абстракциями, то пытаться разубедить его в истинности изложенных мифологическим языком догматов религии не только бесполезно, но и пагубно, ибо представитель "широкой публики", не став философом, может в этом случае лишь превратиться в скептика, то есть в человека, практически не управляемого ни в нравственном, ни в гражданском отношении.

Слова о том, что, подражая Хайю, Абсаль лишь приблизился к уровню постижения им бытия, могут указывать и на невозможность достижения теоретическим разумом в каждом отдельном случае абсолютной истины, раскрывающейся лишь перед коллективным умом человечества в его вечном поступательном движении, и неспособность спекулятивной теологии проникнуть в существо метафизических вопросов.