Иан Мюррей - Забытый Сперджен

Определив, как относился мир к Сперджену в 1856 году, давайте обратим свое внимание на те причины, по которым Сперджен стал проводником великого пробуждения. Во-первых, он обладал выдающимися способностями, которые он пожертвовал делу проповеди Слова. Сила его воображения помогала ему привлекать внимание людей к уже знакомым истинам. К примеру, посмотрите, как он призывал верующих пробудиться ото сна и проповедовать Евангелие: «Христианин, пока ты спишь, помни: время идет, если бы ты мог остановить время, можно было бы немного полениться; если бы ты мог схватить его за чуб, можно было бы расслабиться; но ты не смеешь останавливаться, ибо страшные колеса колесницы времени вращаются с такой ужасающей скоростью, что оси уже раскалились. Эта колесница не может затормозить. Вперед, вперед и вперед мчится она, и вот уже век исчез, как ночная стража». Манера Сперджена проповедовать резко контрастировала с общепринятым стилем викторианской эпохи. Религиозный мир великую дерзость усматривал в том, что молодой выскочка популяризирует новый стиль проповеди. Но именно к этому Сперджен и стремился. Он доказал, что уверен в себе и весьма оригинален. Он презирал почтенную, но безличную проповедь Евангелия и проповедовал так, как будто хватал каждого своего слушателя за руку и лично разговаривал с ним. Сперджен выбирал «избитые» темы для проповедей, которые уже порядком поднадоели слушателям, но излагал их так ясно, с такой силой духа, что затрагивал самые глубины человеческих сердец. Вы сами сможете оценить, каким богатым языком он владел, как образно мог изложить тему, прочитав выдержку из его проповеди о непрерывном существовании церкви:

«Подумайте, какое чудо, что церковь существует! Ее присутствие в этом мире — это самое великое чудо Божье!.. Церковь была всегда! Когда языческие императоры навалились на нее, как снежная лавина, она сбросила с себя эту огромную массу, как будто человек стряхнул снежинки со своего пальто, и продолжала существовать как ни в чем не бывало. Когда Рим яростно и открыто изливал на нее свою злобу, когда жестокие убийцы открыли в Альпах охоту на святых, когда рекой лилась кровь альбигойцев и вальденсов, окрашивая снег в красный цвет, церковь все равно продолжала жить — покрытая запекшейся кровью, она так и сияла здоровьем. Когда же после частичной реформации в нашей стране религиозные лицемеры решили изгнать из страны всех настоящих верующих, церковь Божья не впала в спячку — она продолжала свое служение. Пусть же завет, подписанный кровью, свидетельствует о силе гонимых святых. Прислушайтесь к пению церкви среди бурых вересковых холмов Шотландии, к ее молитве на тайных сходках в Англии. Вы слышите голоса Каргиля и Кэмерона, громыхающие среди гор? Слышите, как они обличают короля-самозванца и народ-отступник? Слышите, о чем свидетельствуют Беньян и его товарищи? Они скорее сгниют в темнице, чем поклонятся Ваалу. Спросите меня: „Где же церковь?“, и я покажу вам, что она существовала всегда: с того самого момента, как Святой Дух впервые сошел на людей в иерусалимской горнице, вплоть до этого момента. Апостольская преемственность никогда не прерывалась. Она передается не через Римско-католическую церковь, не через суеверных пап, которых рукоположили другие священники, а через кровь благочестивых людей, которые всегда истинно свидетельствовали об Иисусе. От галилейских рыбаков через мудрых пасторов, трудолюбивых благовестников, верных мучеников, почитаемых людей Божьих мы ведем свою родословную. Мы славим Бога, что Его благодатью в нас существует истинная церковь живого Бога, в которой пребывает Христос и пребудет до конца мира.

Чудо из чудес заключается в том, что церковь пребывает совершенной. Никто из избранных Божьих не вернулся назад, никто из искупленных не отрекся от веры. Ни одна Богом призванная душа не отреклась от Христа, хотя ее тело, может быть, пытали каленым железом или бросали на растерзание диким зверям. Враг не смог причинить церкви никакого вреда. Штормовые волны бьются, бьются, бьются о древнюю скалу, ее тысячу раз покрывают бурные потоки искушений, но ни один ее выступ не откололся и не отколется. Ни один из столпов скинии Господа не сдвинулся, ни один из канатов не разорвался. Дом Господень стоит прочно: „И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал (ни один камень его не упал!), потому что основан был на камне“».

Без сомнения, именно благодаря своей способности преодолевать давно сложившиеся условности Сперджен приобрел такое большое влияние. Кроме того, он был достаточно уверен в себе, чтобы выдержать бурю недовольства, которую вызвали его поступки. В проповеди о молитве он говорил: «Часто я не молился так, как то было принято, и тогда люди говорили обо мне: „Ему не достает благочестия“. Сэр, не вам судить, благочестив я или нет… Братья, я хотел бы уничтожить все эти молитвы, которыми мы молимся последние пятьдесят лет. Мы переливаем из пустого в порожнее, искажаем библейские отрывки, например: „Где двое или трое соберутся, там Ты будешь посреди них и благословишь их“. Могу привести еще множество других примеров. Но мне хотелось бы, чтобы мы обратились к Богу от себя, от своего сердца» 34. Своим критикам Сперджен отвечал так же решительно: «Я не забочусь о том, как я проповедую. Мне не нужна людская любовь, я не прошу никого посещать мои собрания. Я проповедую так, как мне хочется, то, что мне хочется, и тогда, когда мне хочется».