протоиерей Иоанн Толмачев - 3.Недели по Троице 1-17

Но почему Спаситель приводит потом другую заповедь закона, считая Свой ответ как бы неоконченным? Он говорит, что вторая заповедь подобна первой — y иудеев были очень извращены и сужены понятия о любви к ближним, которую они ограничивали приязнью к единоплеменникам, и то более внешней, чем внутренней — теперь Христос внушает законнику должное понятие о том, как важна священная обязанность любви к ближним и какого требует к себе внимания. Заповедь о любви к ближним подобна первой — потому что, как и первая, сосредотачивает внимание человека не во внешних, условных отношениях приличия или каких бы то ни было житейских форм, которые часто бывают сухи и холодны, без содержания, а во внутреннем чувстве благорасположенности. Требует от человека таких же чувств бескорыстия и самоотвержения, как первая, наконец, нераздельно с ней соединена при самом исполнении. Только истинная любовь к ближним в человеке может подать твердое и несомненное свидетельство о том, что он любит Бога, потому что здесь человек имеет самое живое и близкое к нему поприще для развития и выражения собственной любви к Богу. " Не любящий брата своего, которого видит , — говорит апостол Иоанн, — как может любить Бога, Которого не видит? " (1 Иоан. 4:20).

По смыслу апостольского замечания выходит, что если любовь человека не обнаруживается надлежащим образом в отношении к его собратьям, то значит, она и вовсе не существует у него в действительности и не имеет для себя соответственного вещественного выражения. В отношении к христианину замечание апостола тем более имеет применения, что христианская любовь к ближним существует ради Бога, и держится на единстве общей веры и благодати искупления. Христианин, любя общего Отца всех, любит потому и каждого, рожденного от Него (1 Иоан. 5:1 [1140] Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и Рожденного от Него. ); также точно любит он и всех людей, как предмет божественной любви.

Это в особенности и соединяет обе заповеди тесным союзом, не нарушая господствующего значения одной из них и в то же время в обеих вместе сосредотачивая успех человеческого усовершенствования.

Заповедь закона говорит, что человек должен любить ближнего, как самого себя. A как обыкновенно выражается у нас любовь к самим себе? Не одним только словом или случайным возбуждением внутреннего чувства, — но всегда вместе и делом: мы находимся постоянно в движении и деятельности, заботясь о своем благосостоянии. Значит, и в отношении к ближним своим человек должен быть исполнен такой же деятельной благожелательности и готовности служить их пользе.

Когда потом снова собрались фарисеи, Спаситель со Своей стороны предложил им вопрос, который должен был обличить несостоятельность их понятий о личном достоинстве Мессии. Иисус Христос, давая им частые и очень убедительные уверения в том, что Он есть истинный Мессия, в то же время неоднократно свидетельствовал о Себе, как о Сыне Божьем; но это последнее обстоятельство, вместо того, чтобы усилить в них веру в посланного Богом Спасителя, обращалось у них только в укор для Него. Поэтому Он теперь относится к ним с общим вопросом: " что вы думаете о Христе, — чей Он сын? " Отвечают Ему: " Давидов " (Мф.22:42). Ответ был верный и согласный с Писанием, но не полный, потому что не говорил ничего о божественном достоинстве Мессии, которое они в действительности и опускали из внимания. Теперь Спаситель указывает им на свидетельство самого Давида о Мессии и спрашивает: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: " сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих ." (Псал. 109:1). Без сомнения, фарисеи были очень хорошо убеждены, что приведенное место Псалмопевца относится к Мессии, и что имя Господа, которое здесь Ему присваивается, указывает на Его божественное величие, потому что ни слова не могли ответить на предложенный вопрос, и следовательно, самим молчанием своим признали, что Иисус Христос, являясь в качестве Мессии, имеет право присвоить Себе величие и божественную власть. Как бы то ни было, — для нас, при объяснении указанного псалма, настоящий случай имеет очень большую важность, потому что Сам Спаситель ясным образом определяет значение слов Псалмопевца.

Филарета, митроп. Московского, т. IV.