Ланкаватара сутра

Другой способ классификации виджнян — согласно их лакшанам [39] Лакшана (lakshaṇa) — букв. «знак, признак, характерная особенность, сущностный признак». или способам существования, три из которых различаются как 1) развивающиеся ( pravṛitti ), 2) совершающие деяния ( karma ) и 3) как сохраняющие свою собственную изначальную природу ( jāti ) [40] Джати (jāti) — букв. «рождение; форма существования (вроде животное, человек...) или положение, определяемые рождением (то, что в Европе принято именовать кастой)», но и — «исконная, истинная сущность/природа». . С этой точки зрения, все виджняны — виджняны развивающиеся и совершающие деяния, кроме Алаи, всегда пребывающей в собственной самосущей природе, поскольку виджняны в силу тех или иных причин могут прекратить развитие и свершение деяний, но Алая всегда остаётся такою, какова есть.

Алая, согласно Ланкаватаре, имеет два аспекта: Алая, какая она есть в себе, именуемая в Сагатхакам [41] Сагатхакам, sagāthakam — «собрание стихов/гатх»: название особого стихотворного раздела Ланкаватары. парамалая-виджняной [42] Парамалая-виджняна (pāramālaya-vijñāna) — pārama («первичная, высшая, высочайшая») + alaya-vijñāna. , и Алая — как умственное представление, называемое Виджняптир [43] Виджняптир, от vijñapti — «сообщать, объявлять». Алая . Эти два аспекта также известны, соответственно, как прабандха ( prabandha — «непрерывный») и лакшана ( lakshaṇa — «проявленный»). Алая непрерывна в силу её ничем не нарушаемого существования, проявлена же она по причине её деятельности, воспринимаемой умом.

Отсюда должно быть понятно, что Алая понимается в Ланкаватаре с одной стороны как абсолютная, а с другой — как зависящая от «развития» ( pravṛitti ). И именно этот второй, эволюционный аспект Алаи оказывается доступен коварному истолкованию манаса. Пока Алая пребывает в себе и [ни от чего] не зависима, она не доступна выявлению индивидуальным эмпирическим сознанием и почти неотличима от Пустоты, хотя она неизменно стоит за всеми действими виджнян, поскольку последние сразу же прекратят свою работу, как только Алая будет удалена из существования.

Манас сознаёт у себя «за спиною» присутствие Алаи, а также — непрерывного воздействия последней на всю систему виджнян. Осмысливая Алаю и представляя её себе неким эго, манас цепляется за неё, как если бы она была реальной, и пользуется сведениями, поставляемыми, соответственно, шестью виджнянами. Иными словами, манас — это личностное стремление жить и основа различения. При этом выстраивается представление о некой «я»-сущности, а также — принятие мира, внешнего по отношению к себе и отличного от собственной самости.

Действие шести виджнян до некоторой степени механистично, когда условия соответствуют, и они не осознают собственных деяний. У них нет никаких сведений, помимо соответствующих сферам их деятельности. Они не управляют собою и не имеют никакого представления о собственном существовании и своих деяниях. О том, что они переживают, они сообщают в «штаб» без комментариев или пояснений. Манас восседает в «штабе» и подобно величественному генералу собирает всю информацию, поступающую от шести виджнян. Именно он перемещает и упорядочивает сведения, [полученные от виджнян,] и раздаёт новые распоряжения своим «корреспондентам» согласно собственным потребностям и способностям. После чего эти распоряжения добросовестно исполняются.

Манас — двуликое чудовище, обращённое одним ликом к Алае, а другим — к виджнянам. Он не понимает, что Алая реальна. В силу разделения, являющегося одной из его основных функций, он видит множественность в Алае и цепляется за эту множественность как за нечто конечное. Отныне это цепляние привязывает его к миру частностей. Таким образом, желание — мать, а неведение — отец. Так возникает это существование. Но манас — ещё и обоюдоострый меч. Когда в нём происходит «последнее преображение» ( паравритти ), изменяется и весь порядок вещей в виджнянакае [44] Виджнянакая, букв. vijñānakāya = vijñāna (различающие сознание) + kāya («тело») = «тело распознавания». или читта-калапе [45] Читта-калапа, букв. citta-kalāpa = citta («мышление») + kalāpa («то, что удерживает разрозненные части вместе» — «хранилище мыслей/мышления». . Одним взмахом меча множественность разбивается на куски и [внутреннему взору] открывается Алая в своей изначальной форме ( свалакшане [46] Свалакшана, букв. svalakshaṇa = sva («свой, собственный») + lakshaṇa («сущностный признак»). ), то есть, как уединённая реальность ( вивиктадхарма [47] Вивиктадхарма, букв. viviktadharma = vivikta («одинокий, одиночный, отдельный») + dharma («закон; основа; природа, естество»). ), какою она была изначально — до [возникновения] различения. Разумеется, манас не является независимым работником, он всегда зависит от Алаи, без которой попросту не способен существовать, но при этом и Алая зависит от манаса. Алая — абсолютно едина, но эта единость имеет значение, только если сама Алая осознана манасом и признана им в качестве его сторонника ( аламба [48] Аламба, букв. ālamba — «то, на что можно положиться или опереться». ). В целом эти отношения являются слишком тонкими, чтобы быть доступными обычным умам, замусоренным с безначальных времён загрязнениями и ложными представлениями.