Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере

Мне к весне обязательно надо поправиться. Я тогда за город поеду. Картошку посажу, клубнику. Потом мне туда правнуков привезут нянчиться

А потом (мне тогда лет шесть было) родителей моих раскулачили и увезли куда-то. Так и не знаю, где они сгинули. А нас с бабушкой оставили, сказали: сами, мол, помрут. Только из дома выгнали… И пошли мы с ней по соседним деревням: что нам подадут Христа ради – тем и жили. Год так прожили. А там на Крещение морозы ударили, да такие сильные, что бабушка застудилась и слегла, а вскоре померла. Ан свет не без добрых людей: был у нас в деревне фельдшер, Матвей Семенович. Он меня к своим детям в няньки взял. Да я у них и всю другую работу по дому делала: жена-то Матвея Семеновича здоровьем слабенька была… А жила при больнице, в кладовке рядом с кухней. Когда же подросла, Матвей Семенович меня учить стал: как за больными ходить, да как анализы брать, да как рецепты читать. Как же я рада была учиться! Да однажды ночью приехали из Вологды, забрали Матвея Семеновича и увезли. После того у нас больницы и не стало… Куда податься, чем жить? Но и тут Бог меня не оставил: прослышала я, что в Вологде на железную дорогу рабочие нужны, и пошла туда…

– Пешком? – удивился Сергей Окулов. Конечно, он со школьных лет помнил историю о том, как некогда северянин Михаил Ломоносов, стремясь к знаниям, пешком отправился из Холмогор в Москву. Но одно дело – девятнадцатилетний крестьянский парень, идущий в столицу с рыбным обозом. И совсем другое – девчонка лет одиннадцати, в одиночку бредущая из деревни в город!

– А как же? – удивилась старушка. – Конечно, пешком. Помог Господь дойти. Прихожу в Вологду, в дистанцию, к тамошнему начальнику. А он, как увидел меня, расхохотался: «Ступай-ка ты, девка, домой, к тятьке с мамкой! Тебе еще в куклы играть, а не на железной дороге работать!»

Хорошо ему смеяться – да мне-то куда деваться?! Вышла я на крыльцо, села и реву. Вдруг идет какой-то человек, в годах уже. Увидел меня и спрашивает:

– Что ты, девка, скулишь? Шла бы домой уже. Вишь, на дворе-то темнеет…

– Так, – говорю, – идти-то некуда. – А он в ответ:

– Как это некуда? Откуда ты?

– С Вожеги, дяденька…

– Что, и переночевать негде?

– Негде, дяденька.

– Ну что с тобой делать? Пойдем со мной, авось женка пустит…

И привел он меня в барак: у него там две комнатки были и кухня. Накормили они меня да тут же, на печке в кухне, и спать уложили. А наутро этот человек мне говорит:

– Вот что, девка. Коли некуда тебе податься, могу тебя помощницей стрелочника определить. Хотя мала ты для такого дела, ох, мала. Годков-то тебе сколько?

– Четырнадцатый пошел… (это я приврала малость: в ту пору мне и двенадцати не было…).

– Так вот, как пойдем мы с тобой в кадры, ты там говори, что тебе месяц назад шестнадцать исполнилось. А если спросят, отчего такая тощая – скажи, что кормили плохо. А родители-то твои где?

– Раскулачили их…

– Э-э-э, так не годится. Тут надо с умом… Скажешь: отец в гражданскую погиб, а мать при родах умерла. Поняла?

– Да, батюшка.

– Какой я тебе батюшка?! Эх, девка, девка! Ну, пойдем оформляться.

Оформили меня без лишних вопросов. Как-никак, сам путевой мастер меня в кадры привел и словечко за меня замолвил! Я за него всегда молюсь: добрый был человек, сочувственный. А тогда с первой же получки пошла в церковь (вы, доктор, поди, и сами ту церковь видали, если проезжали Вологду – у самой станции она стоит) и записочку подала об упокоении родителей и бабушки. Да о здравии того путевого мастера. Послал же мне Господь доброго человека!

С тех пор зажила я в Вологде, в общежитии. Комната у нас была большая – на двенадцать человек, а соседки все старше меня: кто на десять лет, а кто и больше. И получку мне платили. Чем не житье? Только как-то зимой, под самый Николин день, приключилась со мной беда. Дежурила я ночью на переезде. За окном темно, метель метет. А стрелочник все не идет: видно, опять в гостях задержался. Да что за беда – без него управлюсь. Не впервой…

Вдруг зазвонил телефон. Сняла я трубку и слышу:

– Через пятнадцать минут через ваш пост пройдет литерный. Отметьте в журнале и пропустите.

Беру сигнальный фонарь, выхожу на улицу. А там ни зги не видно. Иду ощупью. И вдруг оступилась да как покачусь – и в сугроб! Едва выбралась. Слава Богу – фонарь не погас, а то бы беда была! Стала закрывать шлагбаум, и тут слышу сзади грохот, аж земля трясется! Гляжу: мчится на меня что-то черное, большое, с огненными глазами. И как швырнет меня оземь!