Александр Берзин - Буддийско-мусульманские доктринальные отношения - прошлое, настоящее и будущее

Позже, в октябре – ноябре 2006 года в Глазго (Шотландия) прошли «Лекции Джеральда Вайсфельда», на которых были представлены работы «Мусульманское представление о буддизме» и «Буддийское представление об исламе». В таком же ключе в ноябре 2006 года Институт Варбурга провёл в Лондоне (Англия) научную конференцию «Ислам и Тибет: культурное взаимодействие». Тем самым, становится видно, что многие организации по всему миру признают важность укрепления межконфессионального взаимопонимания между мировыми религиями и гуманистическими системами, включая буддизм и ислам.

В настоящее время при ведении буддийско-мусульманских диалогов основной упор делается на отыскание и подтверждение общих нравственных ценностей, которые смогли бы помочь остановить волну межобщинного насилия в мире. В связи с этим Его Святейшество Четырнадцатый Далай-лама во время публичной лекции «Сострадание – источник счастья» в мае 2007 года в Мэдисоне (штат Висконсин, США) говорил о необходимости избегать крайних воззрений на этику. Одной стороной такого ограниченного представления об этике является утверждение, что она присуща исключительно той или иной конфессии, другой – суждение, что если человек не принадлежит к какой-либо определённой религиозной конфессии или не религиозен вообще, то он не имеет никаких этических ценностей. В частности, Его Святейшество отметил, что, судя по всему, таких взглядов придерживаются некоторые мусульмане. Далее он разъяснил свой призыв к «светской этике, основанной на основополагающих человеческих ценностях», сказав, что такая этика не исключает и не угрожает религиозной этике. Скорее, она охватывает общие ценности всех религиозных и гуманистических систем, так как стремление к счастью и свободе от страданий возникает из-за врождённых биологических факторов, независимо от того, является ли Бог их создателем.

Возможно, Его Святейшество дал это разъяснение в связи с реакцией многих мусульманских лидеров на Всеобщую декларацию прав человека, принятую Организацией Объединенных Наций в 1948 году. Через некоторое время после принятия Судан, Пакистан, Иран и Саудовская Аравия подвергли её критике, так как эта декларация не принимает во внимание значимость незападных религий и культур. Их возражения привели к тому, что в 1990 году министры сорока восьми исламских государств Организации Исламская Конференция приняли Каирскую декларацию о правах человека в исламе. Этот документ признаёт только те права человека, которые согласуются с мусульманским правом, шариатом.

Итак, для того чтобы буддисты и мусульмане смогли объединиться для взращивания мира, гармонии и социальной справедливости не только в двусторонних взаимоотношениях, но и во всём мире, им необходимо и далее исследовать общие этические принципы своих учений и опираться на них. В « Тантре Калачакры » уже указаны такие точки соприкосновения: обе системы признают, что личности несут ответственность за свои действия; последователи обеих систем соблюдают строгую этику.

Примечательно, что, хотя в ранних индийских буддийских философских текстах подробно опровергается существование Бога-творца, которое признаётся многими индуистскими философскими системами, в литературе Калачакры лишь упоминается о вере мусульман в творца – Рахмана, но не даётся никаких комментариев по этому поводу. В буддийском тексте не затрагивается вопрос существования всемогущего творца и говорится, что бессмысленно обсуждать происхождение естественного нравственного порядка вселенной – создан ли он Богом или существовал с безначальных времен. И хотя для того, чтобы удовлетворить требованиям, которые предъявляются к официально признанной религии, индонезийские буддисты назвали Адибудду из текстов Калачакры творцом, на сегодняшний день, так же как и во времена, когда появилась литература Калачакры, углублённый анализ этого вопроса не будет способствовать развитию межконфессионального сотрудничества в условиях насилия. Этот вопрос требует слишком много эмоциональных затрат с обеих сторон, а его обсуждение для большинства обычных последователей двух религий показалось бы чересчур философским и не применимым к их повседневной жизни и опыту.

Возможно, для буддийско-мусульманского доктринального диалога большее значение имеет вопрос священных войн. Арабское слово джихад в исламе означает борьбу, в которой необходимо терпеть лишения ради Аллаха. Хотя существует несколько классификаций джихада, большинство мусульман соглашается с двумя главными делениями: большой джихад и малый джихад. Большой джихад представляет собой внутреннюю борьбу в душе человека по преодолению мыслей и побуждений, которые противоречат мусульманским учениям. Малый джихад – вооружённая борьба с внешними угрозами исламу в целях защиты себя, своей семьи и общества от угнетения.