Андрей Ерёмин - Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

И только этой свободой можно объяснить «чудо двуединого сознания пророков, не имеющее аналогий в религиозной истории. В их лице дохристианский мир был вознесён к последней черте, за которой открывается Богочеловечество. В этом смысле каждый пророк был живым прообразом Христа, «нераздельно и неслиянно» соединившего в Себе Бога и человека» [290] Там же, с. 13. . Вот в чём причина бесконечного интереса отца Александра к пророкам: на самом деле тайна пророков в том, что они — прообразы Иисуса Христа.

С Христом пророков сближает и то страдание, которое практически всем им пришлось претерпеть на путях своего служения. «Почему, — спрашивает отец Александр, — Иеремия, избранник Божий, был подобен агнцу, ведомому на заклание? Потому что Он нёс на себе бремя грехов своих братьев! И не только Иеремия, но и многие другие пророки прошли в своём пути через “долину смерти”» [291] Там же, с. 243. . И в результате им была открыта великая тайна Нового Завета: «тайна Творца, страждущего за мир, чудо Божественной любви».

С тайной жертвенного страдания связывает автор и тему «святого остатка», к которой обращаются многие пророки.

«Не в этом ли жертвенном крестоношении, — пишет отец Александр, — заключена роль “святого Остатка” и “бедняков Господних”, которые, претерпев мучения, принесут миру Божию правду? Тут мы приближаемся к самому таинственному месту в Ветхом Завете и в то же время к самому возвышенному, где более всего он связан с Евангелием» [292] Там же, с. 243. .

Опираясь на такой идеал служения, отец Александр составляет своё представление о библейской философии истории, которая отвергает как горделивую мысль об автономии человека, так и пассивный фатализм, который все выводит из влияния высших сил. В библейской перспективе «история — это не только проявление воли Божией, но и арена деятельности человека» [293] Там же, с. 242. . И вот краткая формулировка отца Александра: «все от Бога, но и все от человека» [294] Там же, с. 241. . Зная Божественную цель, люди должны сосредоточить все усилия своей нравственной воли для того, чтобы достичь её. «С другой стороны, они должны полностью доверять Богу, потому что результат находится в Его руках».

Казалось бы, органически эти два понимания соединить трудно, но, по мнению автора, «оба они с разных сторон отражают единую истину».

Отец Александр разбирает в пятом томе также и другие очень важные темы.

Прежде всего, «Вестники Царства Божия» продолжают тему спасения, поднятую автором на страницах предыдущих двух книг. «Если Конфуций и многие греки, — пишет отец Александр, — видели спасение в хорошо организованной общественной структуре, Будда и брахманы — в бегстве от мира, Платон в созерцании, приготовляющем человека к смерти, то пророки видели спасение человека как его приобщение к Божественной гармонии и полноте, которая произойдёт, когда рухнет преграда между Богом и людьми». К понятию пророков о спасении прямое отношение имеет тема возобновления Завета, Нового Иерусалима и то, как намечается тема Нового Завета в Ветхом Завете.

Также важнейшей для пятого тома темой является сопоставление линии универсализма пророков с духом законничества и нетерпимости, проникшем в иудейство с Эзрой. Отец Александр видит эту проблему в общечеловеческом масштабе и убеждён, что вся История спасения проходит всегда под знаком борьбы двух течений: профетического универсализма и законнической обособленности.

Среди других тем этой книги, не столь обширных, но также очень интересных, библейское учение о Правде и персональной человеческой ответственности, продолжение тем избранничества и равенства, Откровение о милосердии Божием, о любви Божией к человеку, Откровение о Святости и Божием присутствии, учение пророков о Царстве Божием и другие.

И, вероятно, в результате такого обзора можно сделать вывод ещё об одной задаче, которую ставил перед собой отец Александр в работе над пятым томом: через объяснение важнейших тем и раскрытие смысла ветхозаветной символики дать читателю ключ к пониманию Ветхого Завета, сделать Библию более доступной книгой.

А для тех, кто захотел бы пойти дальше в изучении поднимаемых тем, автор приводит в конце тома богатейшую пораздельную библиографию, содержащую около 1000 наименований книг и по общим историческим вопросам, и по всей теме профетизма, и по каждому пророку в отдельности, и даже книги по библейской археологии, а также библейские атласы и многочисленные справочники.