Стюарт Манро-Хэй - В поисках ковчега Завета - По следам скрижалей Моисея

Я не говорю здесь о чем-то странном или невозможном. Жуао Бермудес говорил императору Галаудевосу об эфиопских ошибках в ритуалах и богослужении. И Гонсало Родригез, и епископ, позже Андре де Овьедо, все считали своей обязанностью написать трактат о несоответствиях эфиопской веры. Практически каждый иезуит вложил в это дело не одну страницу. Хотя и не часто, но в этих текстах упоминались табот и манбара табот среди перечисления "ошибок". Они возглавляли список вещей, подлежащих обязательному удалению и уничтожению в случае прихода католиков к власти. Алмейда, Баррадас, как и император Фасилад, особо указывали на них, а Томе Барнето даже совершил осквернение церкви.

Могла ли новая версия быть порождена именно непониманием иезуитских священников специфики местных религиозных верований? Родригез написал свой трактат в августе 1555 года, Овьедо послал свою записку императору в 1557 году, а 2 февраля 1559 года он напечатал воззвание, призывающее эфиопов покориться суждению церкви в вопросе их обрядов. В 1579 году император Сарса Денгель уже мог поехать в заново отстроенную церковь Марии Сионской и быть названным "царем Сиона" перед самым священным артефактом на Земле: "моей матери Сионом, ковчегом Завета Господа Израиля".

Иезуиты, приехавшие в Эфиопию позднее, Перо Паис и Мануэль де Алмейда, находили этот факт привычным. Паис, впервые в истории, говорит, что это было написано в копии КН, которую он видел в Аксуме около 1620 года, к тому времени, несомненно, перекопированную, когда священники заново отстроенной церкви Сарса Денгеля в Аксуме восстанавливали свою разрушенную и рассеянную по стране библиотеку. Замена текстов была важным элементом своего времени. В летописи императора Галаудевоса мы читаем, как он заботился о книгах и что потратил на эти цели около 10 000 унций золота, а также возобновил переводы текстов с арабского.

До этого времени все тексты говорят только о скрижалях Моисея. О ковчеге Завета упоминается только в одном варианте летописи Сарса Денгеля, датированной 1579 годом, но написанной уже после 1591 года, если не считать одного вызывающего сомнения документа, о котором я в свое время поговорю. Здесь надо подчеркнуть, что реальный предмет, хранящийся в церкви Аксума, мог и не измениться. Поменялась только его концепция и интерпретация. Великая историческая насмешка может быть результатом иезуитского непонимания, из которого родился образ самой прославленной реликвии Эфиопии.

Два манускрипта относят историю ковчега в Эфиопии к XV веку, а не XVI. Хотя говорить о временном интервале, рассказывая о вещи, спокойно обращающейся с веками, просто смешно, необходимо достигнуть сути в данном вопросе, если мы хотим открыть правду об эфиопском ковчеге. К счастью, оба манускрипта хранятся в Париже в открытом доступе.

Первый из них относится еще к доиезуитскому времени: арабский документ, описывающий историю перехода власти от Израиля Соломона к Эфиопии. Правда ли, что недатированные разделы парижского манускрипта № 264, включающие историю ковчега, относятся к более раннему периоду, чем основной текст 1594 года? Авторитетное мнение говорит, что "да", предполагая вторую половину XV века; а копии, что есть у нас, вполне могли основываться на еще более древних документах. Правда, этот источник представляет Давида, сына Соломона и царицы Савской, убийцей и лжецом, но это можно отдать на откуп жанру с его птицами Рух, козлиными ногами, покрытым водой двором храма Иерусалима и деревом из рая.

Если предположение верно, то в Эфиопии того времени элемент ковчега еще не стал общим местом веры, но потенциал для развития этого процесса существовал. Может быть, ковчег появился в воображении египетского христианства, инспирированный записями Абу Салиха, а не в результате иезуитской ошибки? Влияние арабской истории, появившейся на земле эфиопских патриархов, могло быть катализатором, повлекшим за собой изменение образа сакрального ак-сумского объекта. Но тем не менее в Эфиопии это нашло отражение в письменных источниках только в XVI веке, если не принимать во внимание один манускрипт.

Теперь нам надо рассмотреть именно его, источник, удревняющий историю ковчега более чем на век. Эфиопский манускрипт № 5 Национальной библиотеки — это дар Сахела Селасси Луи-Филиппу, королю Франции. Массивный пергамент, 45x35 см, включает в себя несколько работ, и КН в нем начинается только с оборотной стороны сто восьмого листа. Сверху мы можем видеть большой сложный красный хараг, стандартное обрамление начала эфиопских текстов. Почерк изящный и понятный, расположенный двумя колонками с широкими полями. Проблема в том, что по мере изучения датировка этой рукописи постоянно меняется.