Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 3

На прогулках братья удивлялись тому, что он так и не пошел в их камеру, но, слыша о его лекциях, одобряли его и желали успеха.

Вечерами, после своих лекций, Лева лежал на нарах, размышлял и молился. Он думал: «О, если бы дали возможность учиться и трудиться наравне со всеми гражданами! Разве не принес бы я пользы народу?» Ведь распространяя знания медицины, занимаясь научной работой, открывая новые методы лечения и профилактики заболеваний… и в то же время оставаясь христианином, молясь и исповедуя Евангелие, он привлек бы людей к чистой, нравственной жизни.

Таковы были Левины мечты. Но увы, как ни бейся, подобно рыбе об лед, все бесполезно. Никакое начальство, ни прокуратура, ни высшее правительство не видит правды, и вот он, Лева, заклеймен званием врага народа, опозорен второй судимостью, оторван от родных, а что ждет его впереди? Снова проволока, штыки и отношение как к преступнику: ты не товарищ вольным гражданам…

Снова и снова он молился Богу тем широко известным псалмом, в котором униженные и оскорбленные взывают к Живущему на небесах. Да, к кому обращаться, у кого хлопотать, у кого искать правды? Только у Бога. Да, очи наши — Богу нашему, доколе Он помилует нас. «Помилуй нас, Господи, помилуй нас, ибо довольно мы насыщены презрением…» — так молился он.

Он верил, что Богу нетрудно их освободить и помиловать. Он вспомнил также известную страждущим 18-ю главу Евангелия от Луки, в которой сказано, что должно всегда молиться и не унывать; в которой есть такие обнадеживающие слова: «Бог не защитит ли избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но Сын Человеческий, пришед, найдет ли веру на земле?»

Леве было ясно, что в этих словах Евангелия речь идет не о вере в Бога, а о вере Богу, которая героически переносит все испытания и оказывается торжествующей и верной во всех трудных испытаниях. Лева понимал, что они, верующие, сейчас отнюдь не герои веры. Один из братьев так прямо и выразился: «Нас Господь взял в заключение за то, что мы ничего не делали для Него». Духовный огонь не был высок. О распространении Евангелия и спасении грешников никто не ревновал. Молодежь была далеко не та. как раньше. Даже посещение больных и то было оставлено. Лева вместе с другими отлично понимали, что, попав в горнило испытаний, они будут переплавлены, и это будет способствовать сохранению их жизни. С ними вместе переплавлялись и их родственники, близкие. Негодное сгорало, золото очищалось*.

Питание в тюрьме было исключительно плохое. Это была баланда, в которой чуть плавала капуста и мелкий неочищенный картофель. Камера, в которой находился Лева, почти вся голодала. Передачи, получаемые некоторыми из заключенных, несколько поддерживали, но они не способны были утолить голод всех, хотя получающие передачи, как правило, делились с голодными. Лева знал, что есть особые камеры — так называемые «индии», в которых сидят отъявленные уркаганы-рецидивисты. Они находятся только на тюремном пайке и поэтому выходят из тюрьмы в лагеря совершенно ослабленными и больными.

Как христианин, вынужденно вращающийся в этом преступном мире, Лева не мог не переживать за всех за них. Размышляя, он решил написать заявления прокурору и начальнику тюрьмы. В них он писал, что питание в тюрьме абсолютно слабое и не соответствует тому, что положено по нормам, Что лагеря, которые носят название «исправительно-трудовых», участвуют в общем строительстве нашей страны. При таком положении они получают из тюрьмы людей истощенных, больных, нетрудоспособных, являющихся трудовым балластом. Для того, чтобы доказать, что на одном тюремном питании никто не сможет сохранить свое здоровье, Лева предлагал произвести опыт на нем самом. С такого-то числа он отказывается от передач, просит его взвесить, освидетельствовать здоровье, а потом, когда придет приговор, взвесить снова. И тогда будет ясно, каким неполноценным является тюремное питание.

Не прошло и нескольких дней, как питание в тюрьме резко улучшилось, появился картофель, почувствовалась заправка маслом.

Леву вызвал к себе начальник тюрьмы.

— Здравствуйте, Смирнский! — сказал весело он. — Ну, как, вы заметили, питание у нас улучшилось?

— Да, несколько улучшилось, — сказал Лева.

— Действительно, мы тщательно проверили, была комиссия, обнаружила злоупотребления. Теперь мы думаем еще улучшить питание, так что вы от передач не отказывайтесь.