Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

В начале 1940-х годов я заметил, что Бхагавану становилось все более и более тяжело взбираться по ступеням у подножия тропы, ведущей в Скандашрам. Поскольку он часто ходил этим путем, когда отправлялся гулять по холму, я решил, что хорошо бы сделать металлические поручни, чтобы он мог опираться на них, поднимаясь и спускаясь. Я упомянул о своем плане Бхагавану, добавив, что хочу взять на себя все расходы и сделать всю работу самостоятельно.

Бхагаван отклонил мое предложение. «В этом нет необходимости, – сказал он. И затем добавил: – Если у тебя есть лишние деньги, потрать их на дополнительное строительство в Палакотту».

В 1940-х годах ухудшающееся здоровье Бхагавана тревожило всех, кроме самого Бхагавана. Если люди проявляли озабоченность его плохим здоровьем, он мягко критиковал их за ошибочное отождествление его с телом. Я наблюдал интересный пример такого отношения, когда у Бхагавана были серьезные неприятности с пищеварительной системой. Он очень ослаб, поскольку мог принимать только небольшое количество пищи. Легко было заметить, как он ослаб, поскольку его походка сделалась спотыкающейся и шаткой. Когда Бхагаван вошел в Палакотту, человек по имени Джагадиша Шастри, который был преданным и большим знатоком Вед, подошел к нему и сказал, что очень переживает, видя Бхагавана в таком немощном состоянии.

Бхагаван слушал некоторое время эти сочувственные речи, а затем ответил: «Шанкарачарья из Канчипурама дал тебе титул Веданта Ратна Бхусханам (алмазное украшение веданты). Как можешь ты, со всем своим ведантическим знанием, по-прежнему считать Бхагавана этим телом? Разве это тело – Бхагаван?»

Спустя шесть лет моего пребывания в Палакотту Чиннасвами стал сильно давить на Чадвика, пытаясь убедить его прекратить помогать мне. К тому времени Чадвик перестал посылать мне еду. Он просто каждый месяц давал мне пятьдесят рупий. Это было равносильно прежней договоренности, поскольку для всех моих нужд их было более, чем достаточно. Чиннасвами не обратился к Чадвику напрямую, в качестве посредника он использовал человека по имени Нараяна Айер. Этому Нараяне Айеру было поручено передать Чадвику следующие слова:

«Ты должен прекратить поддерживать Аннамалая Свами. Это подает плохой пример другим преданным. Если все те преданные, которые работают сейчас в ашраме, прицепятся к какому-нибудь богатому преданному и уйдут, в ашраме не останется никого, чтобы служить Бхагавану или заботиться об ашраме».

Поначалу Чадвик проигнорировал это указание и продолжил помогать мне. Но после того как Чиннасвами несколько раз направил ему подобные послания, он понял, что должен дать какой-то ответ. Он оказался в несколько затруднительном положении: он хотел продолжать помогать мне, но в то же время не хотел раздражать Чиннасвами. По собственному немалому опыту жизни в ашраме он знал, что Чиннасвами часто изгонял преданных, шедших наперекор его желаниям. Поскольку Бхагаван никогда не возражал Чиннасвами в этих делах, Чадвик знал, что рискует вылететь из ашрама, если продолжит помогать мне. Он решил, вполне справедливо, что Бхагаван – единственный, кто может дать ему верный совет в этом деле. Когда они вместе шли по холму, Чадвик изложил ему ситуацию.

«Я помогал Аннамалаю Свами на протяжении многих лет. Теперь Чиннасвами часто присылает мне сообщения, в которых говорится, чтобы я прекратил помогать ему. Как мне быть: продолжить помогать или прекратить?» Бхагаван ответил: «Кто ты такой, чтобы помогать Аннамалаю Свами?»

Чадвик не желал прекращать поддерживать меня даже после того, как Бхагаван намекнул ему на то, что это следует сделать. Он продолжал оказывать помощь еще несколько недель, пока наконец не понял, что его основная обязанность – следовать указаниям Бхагавана.

Для меня, естественно, это было очень тревожным временем. Поскольку Чадвик рассказал мне о распоряжениях Чиннасвами, я знал, что помощь мне может прекратиться в любой момент. Если бы у меня было больше веры в Бхагавана, я бы знал, что Бхагаван никогда не оставит меня. И действительно, моим страхам положил конец странный инцидент, случившийся на холме. Я шел по нижним склонам Аруначалы в ночь полнолуния, пытаясь представить себе, что будет, если Чадвик перестанет помогать мне.

Вдруг из-за камня раздался громкий голос: «Дитя, не волнуйся! Дитя, не волнуйся! Дитя, не волнуйся!» Я тщательно осмотрел местность, но не обнаружил никого в пределах звуковой досягаемости. В итоге мне пришлось сделать вывод, что сам Бхагаван говорил со мной. Хотя это был не его голос, трехкратно повторенная фраза была типично его.