А. Штерн - Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства

Говоря о магнетизме, сомнамбулизме, ясновидении индейцев, древних жриц и современных магнетизированных сомнамбул, (claire-voyentes) мы заметили, что впавшие в такое состояние нередко бывают одарены способностью предсказания или предчувствия.

У всех народов, во все времена, были предсказатели, т. е. лица, которые считали себя способными предугадывать будущее и, действительно, предугадывали. Но может ли человек предугадать будущее, доступно ли ему знание будущего? Да и что такое это будущее? Что такое предвидение, предчувствие, предусмотрение?

Рассмотрим же, в чем состоит предсказание и предчувствие.

Уже само производство этих слов характеризует частью их значение: дело идет о возможности сказывать, чувствовать что-нибудь перед его совершением, прежде, чем то, о чем мы говорим, что мы чувствуем, осуществится в действительности.

Неправда ли, странно слышать, что можно сказать, чувствовать то, что еще должно, что может или даже готово случиться, но все-таки чего еще нет: стало быть приходится сказывать, чувствовать ничто несуществующее. Невольно спрашиваем себя при этом: может ли несуществующее возбудить в нас мысль или чувство? – и отвечаем: нет. Но тут, очевидно, какое-нибудь недоразумение: или несуществующее может возбуждать в нас мысли и чувства, или они возбуждаются существующим так как несомненно, что предсказание и предчувствие бывают во многих случаях действительными явлениями.

Однако же, мы никак не можем допустить, чтобы ничто, т. е. предмет несуществующий, могло возбудить в нас какие-нибудь мысли или чувства; остается предположить, что в предсказаниях и предчувствиях мысли и чувства возбуждаются действительными, т. е. уже существующими предметами.

А если это так, то что же за особенная заслуга предсказать существование уже существующего предмета?

Но что существуете для одного, может не существовать для всех, потому что есть много предметов, о существовании которых и не снится большинству людей, а между тем они несомненно существуют; следовательно, для некоторых они могут служить предметом предсказания.

Затем предмет может появиться в известном месте, не быв в нем до этого времени; и это появление может быть тоже предметом предсказания; наконец, в природе, ни что не остается неизменным, а каждый предмет постоянно меняется, т. е. слагается, развивается и разрушается под влиянием множества различных деятелей; стало быть и здесь может быть появление не бывшей прежде, новой формы, которую непросвещенный ум примет за новый предмет.

И вот в этом случае не явится ли предсказателем тот, кто в данное время сумеет понять, что из столкновения таких-то предметов или явлений произойдет то-то, между тем как никто другой не сумеет ни понять этого, ни увидать неизбежности самого столкновения.

Бывают случаи, что иногда самое пустое обстоятельство для проницательного ума может служить признаком целого ряда последующих явлений.

Очевидно, что для всякого предсказания нужно прежде всего ясное понимание связи и взаимной зависимости всевозможных явлений в мире, начиная с самых мелочных и, по-видимому, ничтожных, до самых крупных, громадных; одно такое явление тотчас же наведет на целый ряд других.

Это объясняет предсказания ума, соображения.

Но есть другие предсказания – чувства, ощущения, – так называемые предчувствия.

Предчувствие не есть предсказание вследствие ясного сознания связи и взаимной зависимости явлений: предчувствуют нередко лица, в весьма малой степени одаренные соображением.

Впрочем нельзя вполне доверяться нашей способности определять степень соображения других: тут больше, чем где-нибудь, наружность бывает обманчива. Соображение и вообще нервная впечатлительность бывают иногда особенно изощрены относительно некоторых предметов и очень тупы относительно всех остальных. И вот такие лица, придя своими нервами в соприкосновение с одним фактом из какого-нибудь их ряда, очень легко чувствуют его, а следовательно могут предсказать и целый ряд или какой-нибудь ближайший в нем факт. При особой нервной впечатлительности этот результат получается так быстро передачей нервных ощущений и мгновенным образованием из них мыслей и образов, что становится невозможным уловить эту связь явлений целого ряда и тем более проследить или анализировать их зависимость друг от друга.

Таким образом даже сам предсказатель не понимает причины своих предсказаний, делаемых им как бы инстинктивно, и, конечно, относится к ним, как к чему-то сверхъестественному.