Андрей Фёдоров - Идрис и Пифон

Понимая, что она просто зазубрила выученный текст, играя без выражения, Идрис перебил её.

– А сейчас у вас какие проблемы?

– У меня, – Антонину заклинило, – у меня… – вспомнила и улыбнулась, как двоечница перед школьно доской и учителем, – у меня… – снова заклинило, – у меня камасу… Катапу… Катару…

– Катаракта? – переспросил Пустов. Видеть бы беднягу Соколова. У него дошло до коликов в животе от хохота. Пожалуй, уже и некоторые зрители третьем глазом и четвёртым ухом почуяли неладное. Если же нет, то у них были серьёзные проблемы с уровнем умственного развития.

– Да! Катарукта! В правом глазу… – широко улыбнувшись, отвечала Антонина, радуясь тому, что вспомнила, наконец, это крайне сложное слово. Тут Соколов засмеялся во весь голос, что невозможно уже было не заметить. Пустов краем глаза поглядел в сторону зала, но решил от дела не отвлекаться. Лариса встревожено выглянула из-под занавеса, высматривая нарушителя спокойствия и порядка.

– Врачи наверняка сказали вам, что нужна операция?

– Да, – кивнула Антонина. Сама поняла, как опростоволосилась. Голос трясся, ноги еле держали. Боялась лишнего ляпнуть. Дмитрий тоже это прекрасно понимал, потому понял, что надо брать все реплики на себя, чтобы она только поддакивала.

– А другие проблемы со здоровьем есть? Остеохондроз? Шумы в сердце?

– Да, всё есть…

– Ну что ж, – Идрис хлопнул в ладоши, – на самом деле не всё так категорично, – повернулся к залу, – врачи нередко оказываются неправы, говоря, что с возрастом эти болячки становятся неизлечимыми. Вы даже не представляете, сколько раз ко мне приходили благодарные пациенты, говоря «спасибо» за исцеление. Доктора, диагностируя неизлечимые болезни, сначала разводили руками и уже в гроб клали заочно. А потом с удивлением констатировали тот факт, что пациент выздоравливал, не находя логического объяснения этому чуду. А я знаю. Вылечу любую болезнь за один или несколько сеансов в зависимости от сложности заболевания, – снова повернулся к Антонине, – сейчас продемонстрирую на вас. Вы не против?

Та улыбнулась.

– Только за!

– Отлично! Я так понимаю, вас сейчас волнует катаракта. Так ведь? – взглянул на неё, как бы говоря ей: «Отвечай да…»

– Да! Да… – растерянно отвечала Антонина. Ей от волнения уже даже дышать было тяжело.

– Тогда расслабьтесь, посмотрите на меня, – она повиновалась. Они встретились взглядами и, не отрываясь, смотрели друг на друга, – а теперь закройте глаза!

Дальше всё было так. Пустов хватает несчастную за плечи. Почти вплотную прислоняется губами к её правому глазу и начинает туда мычать, как корова. Продолжается это около десяти секунд, пока Соколов не взорвался, не в силах более терпеть происходящий абсурд.

Он начинает истошно ржать во всю свою голосину, как конь, чуть ли не по полу катаясь в истерике. Публика оборачивается на него. Идрис отвлёкся и буквально пронзил Соколова гневным взглядом. Вот и пришло то самое время, когда пора вступить в игру.

– Дорогие мои подписчики! Вы сами всё видели! – от смеха ему не хватало кислорода. Он то и дело задыхался, потому делал большие паузы между словами, чтобы набрать воздуха и успокоиться от настигнувшей его хохмы, всё больше напоминавшей эпилептический припадок. Чуть успокоившись, он вскочил с места и начал быстрым шагом, почти вприпрыжку приближаться к сцене. В этот момент Идрис почувствовал, что его сердце было готовы вырваться из груди, а ноги онемели и ослабли. Он прекрасно узнал этот голос. Глядевшая из-за кулис Лариса растерянно глядела на идущего Евгения, понятия не имея, что делать. Полицию вызывать было бесполезно: чем в итоге закончилась последняя встреча Соколова и Пустова, равно как и попытка последнего отправить его в СИЗО с помощью своего адвоката, лучше и не вспоминать. Юрист на деле оказался столь низко квалифицированным, что в тюрьму чуть не сел уже Дмитрий. Впрочем, сам виноват. Перед тем, как нанимать, надо было с отзывами о его работе ознакомиться, а не смотреть на то, что берёт мало. Хотя, если вспомнить итог очередного раунда этого эпичного противостояния науки и мракобесия, и армии самых лучших юристов будет мало, чтобы заставить Соколова отступить. А если быть совсем честным, то юрист тогда и не собирался Пустову помогать: позиция у последнего была совершенно проигрышная, но за каждый день брали с него плату двадцать тысяч за день в суде на каждого. В итоге обули Идриса почти на два миллиона, а дело в суде было проиграно. Так что: «Никаких судов и полиции…» – решила Лариса.