И Калышева - Основы истинной науки - I

Никто не будет спорить, что для собрания всего этого сырого материала положено много труда, много самого добросовестного старания дать возможно большее число новых научных описаний явлений природы и новых сведений о ней и, наконец, огромное искусство пользоваться теми средствами, которые даёт науке современная техника. В этом надо видеть главную заслугу позитивизма; но ведь это опять не научно: добросовестное отношение к делу, труд, старания, искусство, ловкость и сообразительность при производстве опытов, суть лучшие атрибуты науки, но ещё не наука.

Успехи техники, механики разного мастерства и ремёсла идут неимоверными шагами вперёд; в настоящее время выделываются самые чудовищные машины и самые тончайшие аппараты с педантичной точностью. Войдите в любую физическую, механическую или химическую лабораторию или в какую-нибудь обсерваторию, вы будете поражены роскошью, точностью, чистотой и тщательностью отделки аппаратов, инструментов и приборов, которыми учёные исследуют природу, и невольно зададите себе вопрос: чья заслуга больше, техников и механиков, которые довели совершенство своих изделий до такой высокой степени, через что дали науке столь обширные средства изучать природу, или того учёного, который, пользуясь этими средствами, видит далее нас и описывает нам то, что он видит? Этим мы хотим сказать, что успехи эксперимента не могут быть приписаны одному позитивизму; много способствует тому интеллектуальное развитие общества и успехи техники.

Техника и механика будут и далее улучшать с каждым годом свои изделия и приобретать всё большее совершенство и большую точность в изготовлении научных приборов, через которые учёные будут всё подробнее и точнее изучать природу и её тайны. Но, как бы далеко учёные ни зашли в этом направлении и какими бы богатствами своего эксперимента ни снабдили мир, но пока всё объяснение этих новых фактов и явлений будет ограничиваться словами: я вижу, я слышу, я осязаю, взвешиваю, взмериваю, наблюдаю, я нахожу отношение или подобие между такими-то или другими фактами и явлениями из того же вещественного мира, я нахожу математическую или химическую формулу, объясняющую мне вид движения или состав вещества, - всё это будет не наука, но одна лишь экспериментальная часть её, всё это будет маскированный на разные лады позитивизм или вообще говоря всё те же ветви от несчастного древа, посаженного Огюстом Контом; всё это будет одно собирание инвентаря фактам и явлениям природы. Этот инвентарь вселенной будет, несомненно, грандиозен, величествен и обширен; нам, конечно, придётся преклоняться перед ним безмолвно, изумляться ему, признать, что премудрость творения и тайны бытия действительно бесконечны; но вместе с тем сказать: «я вижу всё это, чувствую своё ничтожество и величие вселенной, но это не делает меня умнее, так как из всего этого я ничего не понимаю, мне позитивизм ничего ровно не объясняет».

Многие восстанут на эти слова. В наше время слишком много защитников позитивизма и почти нет ему противников, а потому на нас обрушатся целые горы негодования, которые все могут быть сведены к нижеследующим двум главным протестам, а именно:

Во-первых, нам скажут, что главная задача всякой науки быть по возможности непогрешимой. Она должна стоять незыблемо на реальной почве чистых и неопровержимых доказательств. Не может наука допускать в свои рамки ничего гадательного, гипотетичного и метафизичного, это было бы несерьёзно и ненаучно. В прежние времена было уже сделано много к тому попыток, которые повели ко многим неточностям и не раз заводили науку в область загадочного и придавали ей фантастическое направление. Чтобы впредь избегнуть подобных ошибок, весь образованный мир остановился на том именно принципе, который ныне практикуется позитивизмом, и только это направление способно дать положительное и рациональное знаниям природы.

Во-вторых, скажут нам, что позитивизм обладает совершенно достаточной полнотой знаний и объясняет все факты и явления природы с той подробностью, с которой позволяют ему его научные силы и средства. Сообразуясь с ними, он ставит пределы познаваемого, дальше которых распространять свои умозаключения он считает безрассудным и тот, кто требует от рационально поставленной науки большего, требует невозможного и именно того, чего она при её наличных средствах дать не может. Лучше знать меньше, но быть уверенным в безошибочности своих познаний, чем знать много, но стоять на шаткой почве.