И Калышева - Основы истинной науки - I

Нельзя не признать всеобъемлющего значения этих в высшей степени глубокомысленных слов великого мыслителя, которому должны были бы поклоняться люди и положительно учить их наизусть, чтобы никогда не вдаваться в такие крупные ошибки в выборе своего мировоззрения, как это мы слишком часто можем заметить в людях нашего века.

Отнять от людей возможность исследования целых областей знания, несравненно больших, чем те, над которыми трудится в настоящее время наука, единственно потому только, что, изучая и работая над ними, они могут впасть в ошибку, - казалось бы, не может быть названо целесообразным и серьёзным, и вряд ли такой метод, принятый людьми нашего века, может долго ещё продержаться; сам Кант сомневался в этом и надеялся на большое благоразумие: «Если спросят меня, - говорит он, - на чём я основываю эту надежду? Я отвечаю: на неотвратимом законе необходимости. Чтобы из опасения ложной метафизики дух человеческий бросил вовсе метафизические исследования - это так же невероятно, как и то, чтобы мы когда-нибудь совсем перестали дышать из опасения вдохнуть дурной воздух. Всегда и у каждого мыслящего человека будет метафизика, и при недостатке общего мерила - у каждого на свой лад». (Пролегомены, стр. 173).

Если бы позитивисты только поняли, что, избегая возможности одних ошибок, они впадают в другие, большие, при которых они придают всей своей науке фальшивый тон, - они, наверное, изменили бы свои отношения к науке и установили большую откровенность в оценке своих знаний, и тогда они вводили бы своих последователей в меньшие ошибки, и, следовательно, позитивизм не имел бы таких дурных и чисто пагубных последствий.

Существенно необходимо, чтобы каждый знал и всегда помнил, что за каждым невыясненным по существу понятием кроется целый недосягаемый для науки мир, расследование которого ещё предстоит, но пока ещё остановлено и даже совсем запрещено позитивизмом, вследствие младенчества науки и умственной несостоятельности современного человечества; одно уже это сознание совершенно меняло бы взгляд человека на свою науку и ставило бы её на ту истинную почву в ряду всех человеческих знаний, которая по справедливости ей принадлежит. Этого в настоящее время совершенно нет, все относятся к науке, как к чему-то вполне законченному, цельному, непреложно-верному и авторитетному во всех отношениях. Позитивисты не хотят и допустить, чтобы могли существовать такие явления в природе, которые не были бы им известны и не были бы ими разъяснены, они полагают, что все явления составляют достояние их науки. Всё же непонятное им безжалостно исключается из среды достойного подлежать изучению; целые группы фактов, действительно существующих, отвергаются, целые теории извращаются, ссылаясь на психическую несостоятельность человека для того, чтобы наука не сталкивалась с теми темами, которые могут пошатнуть её, столь удобно для них сложенное, миросозерцание.

Приведём примеры:

I) Вспомним, как сто лет тому назад Месмер открыл новую силу в человечестве, способную вызывать разные непонятные состояния организма. К Месмеру стекались тысячами больные и получали исцеление. Месмер долго и упорно проводил своё открытие, бесплодно борясь с учёным медицинским миром, от которого так и не добился официального исследования его открытия, как способа лечения больных.

Открытие Месмера возбудило против себя весь медицинский мир Франции; медицинский факультет выступил открыто против него и стал хлопотать о том, чтобы административным порядком было бы запрещено Месмеру продолжать свои опыты и лечить больных. Когда происки эти не удались факультету, то он начал действовать сам. Он предложил ординарному профессору и доктору медицинского факультета Деслону, который помогал Месмеру, опомниться и оставить это дело. Когда тот отказался, факультет исключил его из числа профессоров факультета. Затем, видя, что успехи Месмера, с исключением Деслона, становятся ещё более популярными и стали ещё больше привлекать внимание врачей, факультет, для вразумления остальных неразумных, сбившихся с пути истинного, членов своих, положил для полного прекращения всяких дальнейших недоразумений, отобрать подписки от всех членов факультета в отречении от учений Месмера. Отречение это следующее: «никогда не принадлежать к числу последователей животного магнетизма, ничего не говорить и не писать в его пользу, под страхом исключения из списка профессоров факультета». Многие подписали; другие отказались, - и между последними был заслуженный профессор Донгле. Поступок этот возмутил весь факультет, и научные заслуги Донгле не спасли его от этих нападок, - он был так же, как и Деслон, исключён из числа профессоров.