Вейл Оуэн - Жизнь высших миров

Зная это, я постарался объяснить ему подробнее, что имел в виду. Там, в земной жизни, он всё же любил свою жену, хотя и на собственный, эгоистический манер, и я надеялся, что смогу вытащить его отсюда, потянув за эту ниточку.

Но он прервал меня: «Значит, она не хочет быть со мной сейчас, — спросил он, — когда я оказался в беде?»

«Она не сможет прийти сюда, — ответил я, — это ты должен прийти к ней, и тогда она встретит тебя».

В ярости он закричал: «Так будь же она проклята, спесивая девка. Она всегда разыгрывала передо мною святошу и дулась из-за моих мелких недостатков. Если ты пришел из ее краев, то скажи ей, что она вольна смеяться над несчастьем своего мужа, сидя в своем чистеньком домике. Здесь полно других женщин: может, они и не так красивы, но зато умеют доставлять удовольствие. А если она всё же спустится сюда со своих небес, пусть не сомневается, мы устроим ей «теплый» прием. А пока — до свидания, сэр».

И он, криво улыбнувшись, отвернулся и засмеялся, ища поддержки у приятелей.

Но навстречу ему поднялся другой человек, который взял его за руку и отвел в сторону. Он тоже был одним из сидевших у костра, и на нем была такая же серая, неопрятная одежда. И всё же в движениях его чувствовалась уверенность , а в облике — благородство, что немало нас удивило. Он поговорил о чем-то со своим товарищем, а потом подошел ко мне и сказал:

«Сэр, этот человек не совсем правильно истолковал смысл ваших слов и не понял сразу, что вы пришли сюда утешить его, а не смеяться над ним. Но он уже начал сожалеть о том, что так грубо разговаривал с вами. Я сказал ему, что когда-то вы с ним были немного знакомы. И если вы будете так добры, сэр, то, пожалуйста, поговорите с ним снова, только не о его жене, поскольку он до сих пор не может смириться с ее «предательством», как он называет ее нынешнее отсутствие».

Меня очень удивила эта спокойная речь, так странно звучащая среди шумной брани, выкриков и проклятий, доносящихся со стороны едва ли не каждого из разбросанных по округе костров. Я поблагодарил незнакомца и вернулся к своему «старому знакомому». Я чувствовал, что мне следует установить контакт, прежде всего с ним; и, если это удастся, через него я смогу повлиять на выбор всей их компании, так как он казался самым главным и авторитетным среди них.

Я подошел к нему, взял за руку, снова назвал по имени и улыбнулся. Мы долго бродили вдвоем, и я старался напомнить ему о прежней, земной жизни, о его надеждах и замыслах, о пережитых им неудачах и, наконец, о некоторых его грехах. Их он был отнюдь не расположен признавать, но прежде чем мы распрощались, мне всё же удалось убедить его в том, что, по крайней мере, в двух случаях он был явно неправ, и потому мои обвинения вполне справедливы. Это уже было немалым достижением.

Я попросил его обдумать мои слова и сказал, что еще найду его, и если он пожелает, то мы продолжим наш разговор. Затем я пожал ему руку, и мы расстались. Оглянувшись назад, я увидел, что он сидит на земле, подобрав колени к подбородку и обхватив их руками; он молча глядел на пламя костра, но взгляд его был направлен внутрь самого себя.

Но я не мог уйти, не поговорив еще раз с тем другим человеком, показавшимся мне готовым к восхождению и к переселению из этого мира в другой — более подходящий его преисполненному раскаяния разуму. Некоторое время я не мог его найти, но, наконец, увидел, что он сидит в стороне от своих спутников на стволе поваленного дерева и о чем-то беседует с женщиной, которая очень внимательно слушает его слова.

Увидев, что я иду к нему, он поднялся и сделал несколько шагов мне навстречу. Мы встали друг против друга, и я сказал ему:

«Друг мой, я благодарю вас за помощь: если бы не ваше своевременное вмешательство, я, пожалуй, так и не смог бы найти общий язык с тем несчастным. Вы знаете характер своих собратьев лучше, чем я; и я вижу, что вы умеете обращать этот опыт во благо своих ближних. Но что вы думаете о своей собственной жизни и о своей будущей судьбе?»

«Позвольте и мне, в свою очередь, поблагодарить вас, сэр, — ответил он, — и, пожалуй, мне не стоит затягивать дело с «саморазоблачением». Я не из этого мира, сэр, мой дом — в Четвертой Сфере. А здесь я живу по доброй воле, чтобы помогать, по мере сил, этим несчастным омраченным душам».

«И вы живете здесь постоянно?» — спросил я его изумленно; и он ответил:

«Я здесь уже довольно давно. Но когда тяжесть становится непереносимой, я всё же возвращаюсь ненадолго домой, чтобы восстановить силы, а потом спускаюсь сюда снова».