Павел Кремер - Эпидемия

Осталось рассказать только о моих папе и брате. Папа умер от инфаркта в возрасте 33 лет. Я его не помню, мне тогда было 5 лет. За папу мы тоже не получали никаких денег. Мы жили очень бедно, намного беднее, чем средняя советская семья, со всеми вытекающими из этого последствиями. Мой брат был старше меня на один год. В детстве мы с ним не ладили и часто дрались. Он был сильнее меня, и мне доставалось больше. Тогда мне казалось, а может быть, так оно и было, что он, пользуясь своим первородством и тем, что он сильнее меня, забирал у меня то, что, как я считал, должно было принадлежать мне. Это было несправедливо, и я до конца боролся за свои права. Я часто был зол на него и первым начинал драку, хотя заранее знал, что мне попадет больше, если мама не вступится за меня. Мама, так как я был младшим, конечно, была на моей стороне и всегда заступалась. После драки мы мирились, и на какое-то время у нас наступал мир. Национальное сознание проснулось у моего брата раньше, чем у меня. Он начал говорить об Израиле в то время, когда я даже стеснялся произнести это слово. У него появились друзья-евреи, с которыми он познакомился около синагоги, где собиралась еврейская молодежь, во время праздника Пурим. Я помню, как однажды он пришел домой и сказал, что мы победили. Я не понял, кто мы и кого. Оказалось, что маленький Израиль победил целые полчища арабов, которые все вместе напали на него и хотели уничтожить. И, несмотря на то что Советский Союз был на стороне арабов, израильские евреи оказались сильнее. Он рассказывал с воодушевлением и горящими глазами, какими смелыми были израильские солдаты и как отважно они воевали. У него была фотография израильских солдат. Это были молодые и красивые ребята и девушки с оружием в руках, которые смеялись и радовались победе. В этот момент в моем сознании произошла перемена и я из одинокого еврея, который несправедливо подвергался презрению окружающих и стеснялся своей национальности, стал гордым евреем. Я почувствовал принадлежность к народу, который сражается за свою свободу и побеждает своих врагов. Я начал интересоваться историей еврейского народа, его прошлым и настоящим. Прочел книгу Эттингера «История евреев». Оказалось, что в древности у евреев было свое большое государство, простирающееся от Средиземного моря на западе до реки Иордан на востоке и от современной Сирии на севере до Красного моря на юге. Столицей этого государства был Иерусалим. Евреи верили в Бога. Они построили храм в Иерусалиме, где приносили жертвы и молились своему Богу. Враги сожгли этот храм, и народ оказался в рассеянии. Он начал скитаться по всему свету, нигде не находя пристанища. Но евреи, несмотря на гонения и погромы, оставались верны своему Богу и всегда хотели вернуться на свою историческую родину в Палестину, в Иерусалим, к Стене Плача (стена храма, которая осталась после того, как храм был разрушен). Победа Израиля в шестидневной войне над арабскими странами, которые были вооружены современным оружием и обучены ведущей сверхдержавой, разрушила миф о евреях, как о трусливых и презренных созданиях, которые не могут за себя постоять и боятся воевать. Этот миф не выдержал фактов, он рассыпался в глазах многих нерелигиозных и неверующих в бога людей. Религиозных же он заставил ещё больше поверить тому, что написано в библии о евреях, как о смелых и храбрых воинах, умеющих с честью сражаться и побеждать своих врагов.

После Шестидневной войны я стал гордым евреем, начал встречаться и дружить с такими же евреями, как я. Эта война помогла мне в дальнейшем принять решение. Я разочаровался в Советском Союзе, который оказался врагом моего народа, и вместе с арабами хотел его уничтожить. Я понял, что в СССР вряд ли можно что-то изменить, и, что это не мое дело, в нем что-то менять. Нас тут не хотят, мы тут чужие, и это естественно и в этом ничего плохого нет. На свете есть страна, где живут такие же, как мы евреи, наши братья по крови и происхождению, которым нужна наша помощь, и помощь которых нужна нам. Шестидневная война перевернула мою жизнь и не только мою, но и жизнь моего брата и многих других советских евреев. Появилась солидарность с евреями, живущими в Израиле. Мир вокруг стал меняться. Стали меньше рассказывать анекдоты о жадных и трусливых евреях, на них стали смотреть иначе, и многие евреи тоже изменили своё мнение о себе. «Еврей» перестал быть обидным прозвищем, и в глазах многих в нем даже появилось достоинство. Во время еврейских праздников я вместе со своим братом начал посещать синагогу. Он стал еврейским активистом и начал изучать иврит и ходить на лекции по еврейской истории. Я тоже, как и он, пропитался еврейским духом, но поскольку приблизительно в это время начал учиться в институте, то боялся, что меня могут отчислить, и старался не быть навиду, был осторожен и не лез на рожон. Мой брат принес домой учебник иврита «Элеф милим», и я с его помощью начал тоже изучать иврит. Иногда мы, еврейские ребята и девушки, собирались у кого-нибудь из еврейских активистов дома и встречали субботу (Шаббат). Знакомились, смеялись, танцевали, ели, пили вино и водку, и конечно обсуждали жизнь в Израиле. Приблизительно в это же время начались преследования учителей иврита, обыски с конфискацией учебников, увольнения с работы и запугивание учеников.