Павел Кремер - Эпидемия

«Вы нам русачков, русачков давайте…»

Вы, наверное, уже поняли, что я сейчас живу в Израиле, а родился я и раньше жил в Советском Союзе. Пока я не начал учиться в школе, национальный вопрос меня не интересовал, вернее, честно говоря, я даже не знал, что это такое. В школе, в начальных классах, тоже этим не интересовался. Как все дети в этом возрасте, я был конформистом, то есть придерживался тех взглядов, которые были приняты среди моих сверстников. Считалось, что русские – это хорошие, честные, смелые и умеющие за себя постоять ребята. Все мои друзья были русскими, а я, как я считал, был ничем не хуже, чем они, и поэтому тоже считал себя русским. Звали меня Антоном, и я ничем не отличался от своих друзей. Мне нравились, как и всем другим детям моего возраста, сильные и смелые ребята и стройные и красивые девчонки. И не нравились толстые, жадные, хитрые и трусливые дети. Кто такие евреи, я не знал. Иногда во время ссор я слышал от других детей, высказывания типа – он жадный, как еврей, хитрый, как еврей, или трусливый, как еврей. Слово «еврей» в моем детском воображении начало ассоциироваться с этими тремя отрицательными качествами. Еврей – он жадный, хитрый и трусливый одновременно. Евреем для меня, как и для большинства моих сверстников, стал отрицательный образ, хуже которого быть не может. Со временем я тоже начал употреблять слово «еврей» в этом контексте. Мальчика, с которым я ссорился или дрался, когда был зол на него, я обзывал евреем. Были и другие обидные прозвища, которые дети давали друг другу. Например, «подлец», «чурка», «хохол» или «фашист». Но ни одно из них не могло сравниться со словом «еврей». У этого слова был еще один синоним, который иногда употребляли, – это было слово «жид». Жид был даже еще хуже, чем еврей.

Насколько себя помню в этом возрасте, я часто ссорился и дрался в школе. Постепенно я стал обращать внимание на то, что меня чаще, чем других мальчиков, во время ссор и не только во время ссор называли евреем. Меня это очень обижало. Иногда это и было причиной драки, которую я затевал. Однажды, придя домой с синяком под глазом, на вопрос мамы, что произошло, я признался, что подрался из-за того, что меня обозвали «евреем». Моя мама подумала и сказала, что так оно и есть, мы евреи, и в этом ничего плохого нет. Это такая национальность, такая же, как русский или украинец. И среди евреев есть очень много хороших людей. Но, я с этим не согласился, я был в шоке до такой степени, что даже не хотел больше ходить в школу. Никакой гордости за свою национальность в то время у меня не было, а было стыдно, что я еврей. Для меня это было несправедливо. После этого моя мама пошла в школу и поговорила с нашей учительницей. Через два дня учительница оставила весь класс после уроков и сказала, что она хочет поговорить с нами о национальностях. Марья Ивановна, так ее звали, сказала, что в нашей огромной стране, которая называется СССР, счастливо живут люди разных национальностей. Все вместе они строят коммунизм, они равны в своих правах и обязанностях, уважают и, как братья, любят друг друга. Среди этих национальностей есть русские, их большинство. Этот народ объединил вокруг себя все остальные народы. Поэтому русский народ, как бы считается старшим братом, с которого все берут пример. Есть и другие национальности, как, например, украинцы, татары, евреи. Наш класс тоже интернационален. Среди нас есть, например, евреи, и посмотрела на меня. Мне стало стыдно, и я покраснел. Мне показалось, а может быть, так оно и было, что все дети тоже презрительно посмотрели на меня. Учительница продолжала, у нас есть и украинцы. Вот, например, Малашенко Олег. Все посмотрели на мальчика, которого почему-то все обзывали «хохлом», а на самом деле он, оказывается, был украинцем, и он тоже покраснел.