Владимир Мухин - Эпидемия сумасшествия

Несколько лет я планировал написать эту книгу. Сложно. Не поймут. Читать не станут. Такое сейчас не в моде. Много отговорок и преград. Но жизнь ведь одна. Не так ли? И если дикое желание «сделать» не оставляет тебя в покое, так почему бы не поддаться такому желанию? Почему бы не пойти той дорогой…

— Я научный сотрудник, несмотря на то, что юрист. Меня всегда называли гуманитарием. И во время учёбы друзья считали, что я обычный халявщик. Пока они тянут трудную лямку политехнического, я (по их мнению), прохлаждаюсь на юрфаке.

Но это не совсем так. Вы знаете, юриспруденция легка, когда она поверхностна. Стать профессионалом в этой древнейшей науке не сможет даже прославленный программист или математик. Тут нужна особая хватка. И я считаю, что у меня таковая имеется.

Лысеющий мужчина лет сорока поправил свою скудную прическу. Одернул пиджак. Посмотрел в окно. На своего собеседника он глядеть не желал. Это было слишком странно. Абсурдно.

— Хорошо. Каждая работа требует своих усилий. Здесь вы полностью правы. Но вы ведь пришли не за этим, — человек среднего возраста с высоким лбом и «ёжиком» на голове мягко рассматривал пациента.

Несмотря на грубые черты, крупные плечи, он смотрелся вполне добродушно. Не первый десяток лет хозяин просторного кабинета работал психологом. Потому знал, как расположить к себе, не имея ангельского личика и глупого подхалимства.

— Да. Я действительно пришел для другого. Я бы сказал, абсолютно… для другого.

Юрист вынул из кармана платок. Промокнул красноватое лицо. Капель пота при этом не наблюдалось.

— Я хотел сказать, что меня очень пугают маленькие собаки.

— Собаки?

— Именно. Такие, которых любят таскать на руках женщины. От них много микробов. Они агрессивны. И выглядят неестественно.

— Собаки или женщины? — Хотел спросить психолог, но в последний момент передумал.

Вместо этого, произнес:

— Послушайте, в прошлый раз вы заявляли, что вас тяготит чувство никчемности перед обществом. Выходит, что есть и вторая проблема?

— Да… Чувство никчемности и уродливые, маленькие собаки.

— Простите, — мужчина, сидящий за столом, что-то пометил в блокноте. Затем улыбнулся, разглядывая дорогой кожаный портфель своего гостя. — Но чтобы помочь вам выйти из стрессовой ситуации, мы должны наладить плотный контакт.

— Да? Насколько?

— Настолько, чтобы вы смогли поведать реальную причину стрессового состояния хронической направленности, в котором вы, безусловно, находитесь. Не бойтесь. Я гарантирую полную конфиденциальность. Тем более что вы подписали договор. Опять же, имеющий юридическую силу.

Пациент окинул взглядом небольшой, черный шкаф. Потом принялся рассматривать куст, растущий в белом, пластмассовом горшке. Наверняка, такому кусту неплохо бы жилось на улице. Создавалось впечатление, что его попросту «не хотели выгонять».

— Я боюсь не вас, доктор. И даже не смеха окружающих. Я боюсь, что меня просто прикончат.

— Отлично. Вам угрожают? По причине вашей работы?

— Не-а, док. Скорей по причине моей шизофрении.

— Давайте не будем ставить диагнозы раньше времени. Ведь, исходя из принципов психосоматики, легко можно внушить себе ту болезнь, корой у вас не…

— Я не псих. Нет. Я это прекрасно понимаю, — принялся говорить юрист, будто находился в помещении один. — Но ещё больше я понимаю, что они придут. Эти существа. Скорее всего, из другого мира. Они явятся к нам, как к себе домой. И пока мы боремся друг с другом за клочок земли или долю в квартире, они уже планируют чертово вторжение.

Благодаря своему опыту, психолог отреагировал абсолютно нейтрально. Пометил что-то на бумаге. Уставился в сторону двери, будто собеседник рассказывал о рыбалке или о свойствах зелёного чая.

— Они придут быстро, стремительно. И мы не поймём ничего сначала. А когда поймём, будет уже слишком поздно. Вы, наверное, хотите спросить, как я получил подобную информацию? Спросите? Нет. Я сам отвечу. Как будто оно оказалось в моих мозгах. Как будто я видел сон наяву. Это не видение и не пьянство. Что-то ещё, что наука пояснить не может.