Мэнли Холл - Адепты. Эзотерическая традиция Запада

Бенито Пабло Хуарес

21 марта в маленькой индейской деревушке, где жило всего-то двадцать семей сапотеков*, родился Бенито Хуарес (1806-1872), освободитель Мексики. Он не помнил своих родителей, умерших, когда он был совсем маленьким, но, преодолев многочисленные трудности, сумел самостоятельно получить

юридическое образование и с головой окунулся в политические проблемы своей страны. Внимание Соединенных Штатов к политике Хуареса привлек лондонский корреспондент «New York Tribune», международный изгнанник по имени Карл Маркс. Хуареса описывали как агностика, но при внимательном рассмотрении его позиции обнаруживается бунт не против Бога, а против теологических институтов, закабаливших народ Мексики. Этот молчаливый непостижимый индеец принадлежал к расе, внутренне побуждаемой к действиям глубокими убеждениями, но внешне бесстрастной. Его Богом был Отец Свободы, которому служили жрецы-освободи- тел и.

Еще в молодости Хуарес стал масоном. После крушения империи Максимилиана* в 1868 году мексиканское франкмасонство объединилось, а Бенито Хуарес стал одним из его высших должностных лиц. В «Mackey’s History of Freemasonry» («Истории франкмасонства Макея») содержится следующее замечание: «Создается впечатление, что только сила авторитета Хуареса сплачивала эти Ритуалы, так как после его смерти в 1872 году, несмотря на то что президентом после него стал тоже известный франкмасон, его главный приверженец Себастьян Лердо де Техеда, возникли разногласия, и они распались. Великим Магистром Великого Востока стал Альфредо Чаверо, а Хосе Мария Матеос возглавил Национальную Великую Ложу».

Еще один мученик за свободу Мексики, генерал Франсиско Хавьер Мина, был франкмасоном. Игнасио Комонфорт, тоже член братства, занимал пост военного министра при президенте Альваресе, а позднее стал исполняющим обязанности президента республики. Он принимал активное участие в борьбе против французской интервенции, но был убит бандитами в 1863 году.

Генерал Порфирио Диас был одним из первых сторонников Хуареса, под влиянием которого он стал членом масонского братства. Он достиг 33-й степени и в течение многих лет занимал пост верховного главнокомандующего Высшего Совета Мексики. В 1880 году его сменил на этом посту его друг генерал Мануэль Гонсалес, тоже имевший 33-ю степень. Диас был избран президентом в 1884 году и оставался на этом посту до своего ухода в отставку в 1911-м. Генерал Мариано Эскобедо, близкий друг Хуареса и Диаса, тоже был масоном и членом Высшего Совета Мексики 1.

Современные мистические движения

За одним-двумя выдающимися исключениями, крайне трудно было бы проследить деятельность старых тайных обществ на протяжении более близкого к нам времени. В недавнем прошлом появилось множество различных орденов, братств, обществ и культов, большинство из которых претендовало на благородное и древнее происхождение, хотя очень немногие были в состоянии подтвердить свои притязания на научный уклон. Так что современные течения можно в широком смысле рассматривать как возрождение древних учений, однако если серьезно разобраться в их претензиях, то полученные выводы окажутся явно неубедительными, а поэтому представляется более разумным воздержаться от вынесения каждому из них окончательного приговора. И даже самые искренние попытки как-то прояснить ситуацию, к несчастью, не вызвали бы ничего, кроме враждебности. Поклонники

’ См. статью «Masonry in Mexico». — «Montana Mason», Feb. 1922.

бесчисленных сект в большинстве своем являются людьми скорее глубоко верующими, нежели склонными к анализу, и, оскорбляя приверженцев любых религиозных убеждений, естественно, ничего добиться нельзя.

Задача исследования исторических корней разных обществ еще более усложняется по причине бесчисленных разногласий, возникавших в Америке на религиозной почве. Подъем науки расшатал основы крупных теологических институтов и сподвигнул мыслящих людей на поиск духовного утешения в движениях, предлагающих более полное и глубокое толкование ритуалов и догм. С увеличением спроса соответственно возрастало и предложение, и продолжалось все это до тех пор, пока ортодоксия не утратила четких границ. Интеллектуал XIX века превратился в вольнодумца, уверенного, что его собственное мнение значит гораздо больше, нежели суждение духовенства. Вольнодумец не был ни агностиком, ни атеистом, он был либералом с убеждением, что свобода включает в себя еще и такую привилегию, как возможность ставить под сомнение любую власть, как священную, так и светскую. Однако эмансипация обернулась палкой о двух концах. Одно дело было отойти от старых предрассудков, и совсем другое — оказаться достаточно мудрым, чтобы не впасть в новые заблуждения. Ставшие на время популярными новые верования явились не таким уж большим шагом вперед, но, по крайней мере, обладали тем достоинством, что были совершенно разными.