Посох путника

Тем, кто не достиг ещё равновесия в триединстве, и, особенно, начинающим, следует рекомендовать “воздержание от действий”, т. е. им не следует ничего предпринимать до тех пор, пока они не ощутят настоятельной необходимости именно в этом действии, и какое-то время даже пытаться сопротивляться этой необходимости. Это одно из наиболее действенных упражнений для подчинения себе “Я — физического” и “Я — личности”, обуздания их.

Из непривязанности вытекает и весьма важное положение о цели и средстве. По мысли Учения любая вещь, предмет, действие могут играть роль и цели и средства. Путник всегда должен определять, какую функцию несёт данный предмет или вещь, и относиться к этому соответственно.

Так, некто покупает пианино не умея играть, из престижных соображений. (То, что он “хочет” учить своих детей музыке и т. п., как правило, рационализация, т. е. обман себя и окружающих.). В этом случае он преследует цель иметь пианино (“как в каждом порядочном доме”), и пианино становится само в себе целью. Но, положим, этот некто — музыкант, композитор, тут пианино есть средство и может быть приравнено к предметам первой необходимости.

Потому-то Учение хотя и призывает ограничивать свои потребности и довольствоваться необходимым, не налагает на Путников никаких прямых запретов. Можно добиваться богатства, влияния, жить в роскоши,— само по себе это ничего не значит. Важно, чтобы это богатство, влияние или роскошь “работали” на высокую, прекрасную цель, были средством для её достижения. Позиция Путников в этом смысле такова: все, чем мы пользуемся в атом мире, нам не принадлежит. “Обладание” чем-либо не более как иллюзия. В то же время нам принадлежит все. Можно сказать, что все, чем мы обладаем, мы берём взаймы у Бога для выполнения назначенной нам работы, по насущной необходимости, и должны вернуть, после того, как необходимость в данном орудии исчерпана. С этой точки зрения стяжательство и алчность выглядят попросту смешными...

Выше мы упоминали об УЗАХ, от которых необходимо избавляться Путнику. Остановимся на них подробнее.

Первой — по порядку важности избавления от неё — считается заблуждение на счёт своего ”Я”. Об этом уже было много сказано: наше истинное “Я”— “бог”, а не “человек” или “зверь”, ему подчинённые. Но для окончательного избавления от этого заблуждения надо не просто понять это, надо стать богом и быть им, смотреть на мир его глазами. Этому надо учиться. И здесь, как помеха, выявляет себя другая уза — сомнение, существующее в нескольких формах.

На первом месте здесь — сомнение в Учителе, в гуру. Чтобы уяснить себе вред этого сомнения, надо понять статус гуру, принятый у Путников, так как он очень отличается от обычного взгляда на учителя, “того, кто учит”. Гуру не учит, он помогает учиться. Учишься ты сам. Гуру может быть тот, кто в освоении Учения, постижении истины продвинулся дальше, чем ты, кто по праву носит звание Путника. Это отнюдь не значит, что он само совершенство, идеал, образец для подражания. У каждого из нас свой ПУТЬ, и подражать ПУТИ другого — значит отходить от себя, от истины. Ищи свой ПУТЬ и следуй ему. Каждому своё. Разница между гуру и учеником лишь в том, что первый уже переживал ситуации, которые ученик переживает впервые, и может дать совет, как он поступал в подобных случаях и чему научился при этом. Затем, он может обсуждать с учеником то или иное положение Учения, указывать на его ошибки и заблуждения, обращать внимание ученика на упущенные, детали и тонкости, давать ему темы для медитаций, упражнения для развития тех или иных качеств и способностей, оценивать достижения ученика, но и только. Это скорее старший и более опытный товарищ, чем учитель. Наилучший вариант отношений гуру и ученика — отношения мудрого и любящего отца с исполненным уважения и стремящимся к мудрости сыном. В этих отношениях нет и тени насилия. Они обоюдно добровольны и свободны: гуру выбрал себе этого ученика, и ученик выбрал этого гуру. Каждый волен в любую минуту, если почувствует в этом нужду, прервать эти отношения. Никакой властью над учеником, кроме своего авторитета, гуру не обладает. Тут нет противоречия с упомянутым отрицанием авторитетов по той причине, что гуру не идол, не образец. Его авторитет тождественен уважению к нему ученика и равен ему. Но именно поэтому авторитет гуру для ученика должен быть наивысшим и непререкаемым, не подлежащим даже малейшему сомнению. Если такое сомнение возникло, то отношения гуру и ученика уничтожаются сами по себе: либо гуру для ученика человек компетентный, либо нет, одно из двух. Что бы гуру ни делал, как бы он ни поступал — он всегда прав, ибо это его ПУТЬ. Но его индивидуальный ПУТЬ, конкретный ПУТЬ его формы — одно. Учение — совсем другое. Ученик должен различать это и его право выяснять у гуру это различие. Это не значит, однако, что гуру полностью подотчётен ученику. Он может и должен сообщать ему лишь то, что будет принято и понято правильно. Если ученик недостаточно подготовлен для восприятия данного положения, он может сделать из него неверные выводы и этим причинить вред себе или другому. Первая же заповедь гуру, как впрочем и всех Путников, не вреди! Но вновь-таки понимать её надо в духе Учения, иначе говоря, надо избегать нанесения большего объективного вреда, предпочитая ему вред меньший. Ампутируя больному ногу, поражённую гангреной, врач причиняет ему вред, но что такое утрата ноги по сравнению с утратой жизни! Важно лишь то, о чем говорилось раньше: что бы я не совершал — “добро” или “зло”, я должен делать это без привязанности, без чувства злобы или тщеславия, должен выступать как Провидение, как Рука Божья, потому что я и есть эта Рука или перчатка на ней.