Джеймс Редфилд - Селестинские пророчества

– Может, пойти помочь им?

– Нет-нет. Оставим это. У меня немного времени, а так хочется поговорить с тобой.

Я кивнул, и Чарлин предложила мне сесть. Подошел официант, и мы, пробежав глазами меню, сделали заказ. Потом минут пятнадцать болтали о пустяках. Я пытался избежать разговора о своем добровольном отшельничестве, однако Чарлин почувствовала, что я что-то скрываю. Она наклонилась и снова одарила меня своей замечательной улыбкой.

– Ну и что же с тобой творится на самом деле? Подняв глаза, я встретил ее пытливый взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я выложил тебе все сразу?

– Естественно. ю»

– Ну что ж, дело в том, что именно сейчас мне захотелось некоторое время побыть одному, и я обосновался на озере. Раньше я много работал, а теперь думаю изменить всю свою жизнь.

– Ла, припоминаю, ты рассказывал об этом озере. Я считала, что вам с сестрой пришлось продать его.

– Нет, продать еше не продали, но все дело в налогах на имущество. Город совсем рядом, и поэтому выплаты все время растут.

– Чем же ты собираешься заниматься дальше? – спросила она.

– Еще не знаю. Чем-нибудь другим. Чарлин со значением взглянула на меня:

– Такое впечатление, что тебя, как и всех, что-то одолевает.

– Похоже, что так. Ну и что?

– Об этом упоминается в Манускрипте. Посмотрев друг на друга, мы замолчали.

– Расскажи-ка об этом Манускрипте, – попросил я. Она откинулась на стуле, как будто собираясь с мыслями, а потом внимательно посмотрела мне в глаза:

– Кажется, я уже говорила, когда звонила тебе, что несколько лет назад ушла из газеты и теперь работаю на одну фирму, которая исследует для ООН культурные и демографические изменения в мире. Последний раз я ездила от этой компании в Перу.

Когда я выполняла одно из исследований в университете Лимы, до меня постоянно доходили слухи о некоем Манускрипте. Однако добиться от кого-либо подробностей было просто невозможно, даже на кафедрах археологии и антропологии. А когда я связалась по этому поводу с властями, мне ответили, что ничего не знают.

Один человек подсказал мне, что на самом деле власти по какой-то причине стараются скрыть существование этого документа. Однако он тоже ничего толком не знал.

– Ты помнишь, – продолжала Чарлин, – я – человек любопытный. Когда моя работа была выполнена, я решила задержаться еще на пару дней и посмотреть – может, удастся что-нибудь выяснить. Поначалу мне не удалось обнаружить ни одной зацепки. Но однажды за завтраком в одном из кафе в предместье Лимы я заметила, что за мной пристально наблюдает какой-то священник. Спустя несколько минут он подошел ко мне и признался, что слышал, как утром я расспрашивала про Манускрипт. Священник не стал называть своего имени, но согласился ответить на все мои вопросы.

На какое-то мгновение моя собеседница в нерешительности умолкла и пристально посмотрела на меня:

– По его словам, Манускрипт относится к 600-му году до Рождества Христова. В нем предрекаются глобальные преобразования человеческого общества.

– Ну и когда же они начнутся? – усмехнулся я.

– В последние десятилетия двадцатого века.

– То есть сейчас?!

– Ну да, сейчас.

– Что же это за преобразования? – не унимался я. На какую-то секунду Чарлин смутилась, но потом решительно заговорила:

– Священник поведал мне, что это некое возрождение сознания и что протекает оно очень медленно. Это не религия, но духовность его несомненна. Нам предстоит узнать нечто новое о жизни людей на нашей планете, о смысле нашего существования, и это знание, как он утверждал, совершенно изменит человеческую цивилизацию.

Она снова остановилась, а потом добавила:

– По словам священника, Манускрипт состоит из нескольких частей или глав, и каждая несет отдельное жизненное откровение. В Манускрипте предсказано, что именно сейчас люди начнут постепенно, одно за другим, познавать эти откровения, и по мере этого мы будем продвигаться вперед от того, что мы есть, к высшему уровню духовной жизни на Земле.

Я недоверчиво поднял бровь и покачал головой:

– И ты на самом деле веришь во все это?

– Ну, я полагаю…– начала она, но я ее перебил и указал на сидящих в зале под нами полей:

– Оглянись вокруг. Вот он. реальный мир. Разве меняется в нем хоть что-нибудь?

Не успел я произнести эти слова, как из глубины зала донесся полный негодования голос. Слов было не разобрать, но сказано было достаточно громко, чтобы весь зал замолчал и прислушался. «Еще одно ограбление», -было первое, что пришло мне в голову. Но я тут же понял, что это всего лишь ссора. Из-за столика вскочила женщина лет тридцати, возмущенно глядя на своего собеседника.