Рудольф Пассиан - Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии

Элизабет Тамбке пребывала во время сеанса ясновидения в состоянии полного бодрствования и была готова в любое мгновение продемонстрировать свой дар; так что специальный «сеанс» оказался просто не нужен. Она видела фигуры (образы), но видела их не своими физическими глазами. Она каждый раз закрывала глаза, потому что только так она и могла видеть духовные существа. Ольхафер долго колебался, прежде чем признать наличие таких существ, «… но под тяжестью бесчисленных доказательств, которые были мной получены, я был вынужден прийти к осознанию, становившемуся под грузом неоспоримых фактов все более зрелым, что мы окружены духовным миром и духовными существами, и что наши умершие в действительности не умерли, а продолжают жить, являясь жителями того невидимого мира, и часто обитают рядом с нами».

А вот еще один пример: ясновидение в медиальном состоянии транса. Особенно поучительным опять же представляется событие, произошедшее с пастором Иоганнесом Гребером (Johannes Greber). Однажды к нему пришел молодой человек, чей внечувственный (экстрасенсорный) дар был уже известен. Как раз тогда, когда экономка пастора вышла из комнаты, молодой человек впал в транс и «оно» говорило из него: «Твоя экономка только что вышла в сад, чтобы выполоть сорняки. Это время я хочу использовать для беседы с тобой. Пожалуйста, покажи мне твою церковь».

То, что экономка вышла в сад, этого не могли знать ни пастор Гребер, ни юноша, потому что сад располагался за домом пастора, а пастор и юноша сидели в комнате на противоположной стороне дома. Церковь стояла совсем рядом с домом пастора; в нее можно было попасть, даже не переходя улицу. [38] Один мой знакомый тщательно проверил и подтвердил данные Гребера — по крайней мере те, что имели место на немецкой территории. Лет десять назад были еще живы свидетели и участники событий, описанных пастором Гребером. Молодой человек следовал за пастором с закрытыми глазами шаркающей походкой. Войдя в церковь, он сказал: «Но ведь алтарь стоит над скелетом лежащего в земле мертвого человека. Да и под полом нефа (предела) находится некоторое количество скелетов. Здесь раньше было кладбище». Пастор Гребер ничего об этом не знал. Его попросили разузнать обо всем этом у самых старых членов церковного прихода; он это сделал, и позже выяснилось, что все сообщенные сведения были верны.

Тогда юноша обратил свои закрытые глаза к органу со словами: «Ты знаешь, что я обычно не даю советов в чисто материальных вещах. Но сегодня я хочу сделать исключение. Ты приобрел орган. Скажи своему органисту, чтобы каждый раз, закончив играть на органе, он вдавливал все регистры до отказа в орган; в настоящее время три регистра еще наполовину вытянуты. Поэтому пыль и влага оседают на трубах органа, с течением времени все более и более отягощая чистоту звуков…»

Пастор Гребер замечает по этому поводу: «Шпильтиш (кафедра управления) органа была заперта на замок, так что не видно было ни клавиш, ни регистров. А уж тем более их нельзя было рассмотреть со стороны алтаря, где мы находились в тот момент. Оттуда мы бы ничего не увидели, даже будь орган открыт».

Картина одного из боковых алтарей изображала смерть св. Иосифа; Иисус и Мария стояли у его смертного одра. «Это изображение неправильное, — сказал юноша. — Иисус не присутствовал при смерти Иосифа».

Перед изображением распятия Иисуса Гребера спросили: «Как ты думаешь, что при распятии причиняло ему наибольшую боль?» Гребер ответил: «То, когда ему в ладони и в ступни вколачивали гвозди». «Нет, не гвозди, а жажда. Гвозди мощным ударом загнали сквозь ладони и ступни. Поэтому гвозди поначалу не причинили сильной боли, а, скорее, оглушили его. Так же, как ваши раненые на войне в первые мгновения почти не чувствуют самых тяжких ранений. Но жажда вследствие потери крови — это было самое ужасное; так же, как у ваших раненых… Никакая физическая боль не сравнится с мукой медленной гибели от жажды».

Пройдя дальше, они оказались в боковой часовне. Там висела деревянная икона девы Марии, перенесенная из монастыря, руины которого находились поблизости. «Эту картину уже давно ищут два страдающих духа, проклятые находятся там внизу, у руин монастыря». Пастор с удивлением спросил: «А почему эти духи ищут икону Марии? Ее ведь так просто найти здесь. Да к тому же, какая польза страдающим духам от этой иконы?» В ответ пастор услышал: «Ты не понимаешь? Духи, в наказание за их дурные дела привязанные к какому-либо месту, не могут выйти за пределы очерченного им «круга проклятия». Поэтому и эти духи, «сосланные» в долину с монастырскими развалинами, не в состоянии подойти к этой церкви. И поэтому вынуждены искать икону Марии в границах очерченного им круга… Что касается того, какая польза им могла бы быть от изображения Марии, то действительно: сама по себе икона им не поможет. Но нечто другое, связанное с иконой, некогда приносило им облегчение. Еще когда икона стояла в монастыре, туда приходило множество людей помолиться перед ней. Многие творили молитвы за «бедные души», так вы называете страдающих духов. Правда, молитва не может уменьшить их вины и наказания. Но они слышат, воспринимают молитву, и их мысли тоже обращаются к Богу. Тем самым они испытывают облегчение в своем состоянии. С тех пор, когда икону оттуда забрали, никто не приходит туда молиться, и духи лишены благодати, которую некогда давала им молитва…»