Порфирий Цельс - Заметки о Священном Писании

О переводах

«Я давно уже ясно усмотрел, – делится наблюдениями И.В.Гёте, – что ни один человек не понимает другого вполне, что никто под теми же самыми словами не разумеет того же, что и другие, и разговор или чтение книги у разных лиц вызывают различный ход мыслей [219,555]». Иными словами, сколь много надо претерпеть забот, чтоб сделать с русского на русский перевод. Тем более это касается переводов с иностранных языков. В наше время христиане читают Св. Писание, как правило, на своем родном языке, в лучшем случае – на церковно-славянском, латинском, греческом, считая при этом, что хороший перевод адекватно отражает смысл речей, произнесённых на древнееврейском или арамейском языках Моисеем, пророками, Иисусом Христом, апостолами. Получить же хороший перевод не так-то просто. «Сплошной позор – вот точное наименование качеств и количества русской переводной литературы древних [39,186]», – возмущается В. Розанов. Но не только русские переводы вызывают нарекания. «Позднейшие научные исследования показали, что „Перевод семидесяти толковников“ (Септуагинта) был выполнен совершенно неудовлетворительно [40,392]», – высказывает неудовольствие известный английский философ Б. Рассел. Хотя чего стоят эти научные исследования в свете сообщения Святого Иринея Лионского [54,206], подтверждённого впоследствии Святым Исидором Севильским, о том, что «толковники были посажены поодиночке в отдельные помещения, однако действием Святого Духа они перевели всё так, что в каждой рукописи всё вплоть до порядка слов совпало с прочими [236,431]»? Богодухновенность Септуагинты с очевидностью следует из этого сообщения; и если Святой Иероним Стридонский говорит, что «слишком долго пришлось бы перечислять, сколько всего семьдесят толковников прибавили от себя и сколько опустили [236,114]», то это свидетельствует лишь о богодухновенном исправлении ими искажений, допущенных древними еврейскими переписчиками.

Септуагинта – это особый случай, а вообще возможен ли хороший перевод? Вот что по этому поводу думает знаменитый аргентинский писатель Х.Л.Борхес: «Переводить дух подлинника – намерение такое грандиозное и такое невероятное, что рискует остаться благим; переводить букву – требует такой поразительной точности, что вряд ли за это кто-нибудь возьмется [41,1,214]». И в другом месте: «Перевод не может заменить подлинника. Перевод может служить в лучшем случае средством и стимулом, чтобы приблизиться к подлиннику [41,3,323]». Проф. Санкт-Петербургской духовной академии, знаток многих современных и древних языков В.В.Болотов считал, что «всякий перевод есть подлог, так как в двух различных языках немного находится слов тождественных по значению [28,1,11]». Таким образом, можно уверенно утверждать, что «всякий перевод есть лишь комментарий и никогда не может быть абсолютно точным воспроизведением оригинала [6,3,345]».

И если в художественной литературе такая точность не требуется, то смысл Слова Божия должен доноситься до верующих в совершенно точном и неизменном виде, т.е., как минимум, на том языке, на котором это Слово было впервые произнесено или написано. С этой точки зрения хороший пример преподносит нам ислам: изначально Коран был дан на арабском языке, и до сего дня никакие переводы не в чести у мусульман. Однако и у них существуют различные варианты Корана; что уж говорить о христианстве с его обилием версий Библии (Новая международная, Исправленная стандартная, Новая исправленная стандартная, Новая американская стандартная, Новая версия короля Иакова, Иерусалимская, Благая весть – далеко не полный перечень переводов Библии только на английский язык), все тексты которых, естественно, отличаются друг от друга. Переведено, например, в ПБ: «Не определено ли человеку время на земле… [Иов. 7,1]?» А в ИБ этот стих выглядит иначе: «Человек на земле исполняет службу», причем в сноске сказано, что речь идет о воинской службе, и в подтверждение предлагается обратиться к следующему стиху: «Всё время моей воинской службы с нетерпением ждал бы, чтобы пришла мне смена [Иов. 14,14]». Видимо, эти стихи имел в виду Петрарка, когда писал: «Жизнь человеческая на земле не просто воинское служение, а бой – для разных людей разные [178, 27]». Почему в ПБ Иов не прибегает к военной терминологии, из-за чего в какой-то степени искажается смысл его высказываний, – остается для меня загадкой. Конечно, каждая из многочисленных христианских Церквей придерживается какого-то одного варианта Библии, считает его богодухновенным, что позволяет всем им (Церквам) считать друг друга неправильными.