Array Коллектив авторов - Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности

В основе этого приема лежала глубоко продуманная и прочувствованная сердцем идея о преображении, об обожении человека в его целостном телесном составе, о «плотяности света», который «проступает» в ликах святых, насыщает и просветляет их. Это – образ просветленного человечества, вступающего в конце времен в «Царство будущаго века». Владимирские фрески, кроме того, заостряли внимание еще на одной грани человеческого образа: сама человечность, ее изначальная плотяность, благодатно сотворенная из «персти земной», пронизанная благодатным светом, сама излучала свет.

Интересно, что на Руси в ранний период становления христианства, судя по обилию стенных росписей, икон и книжной миниатюры домонгольского периода, написанных приемом со светлыми прокладками-санкирями, это живописное решение было крайне привлекательно. Мало того, что молодой православный народ на опыте «осваивал» в красках многовековую богословскую премудрость, доставшуюся ему от Византии, – он выбрал самое яркое и гармонически цельное представление о путях проникновения и воплощения Божественной благодати.

Однако, как показывает все более и более расширяющийся объем публикуемых памятников поздневизантийского периода, в том числе палеологовского, несмотря на всеобщее распространение контрастного санкирного приема, особенно в иконописи, прием с охристыми прокладками-санкирями не исчезал из поля зрения мастеров. Он применялся для создания исключительных по своему значению программных произведений эпохи победы паламизма. Пример тому – эрмитажная икона Христа 1363 г. из Афонского монастыря Пантократора. Охристые, светящиеся изнутри прокладки-санкири можно найти в других монастырских иконах: на обороте некогда двусторонней иконы Спаса с изображением св. Афанасия Афонского; в двусторонней иконе с изображением Богородицы с младенцем и Иоанном Предтечей в рост на лицевой стороне и с поясным его изображением на обороте [171].

Не исключено, что людьми поздневизантийской эпохи, вновь обратившимися к древним идеям исихазма, эпоха Торжества Православия рассматривалась как симметричное явление. Возможно, параллелизм богословской мысли, аналогия в выборе путей мистического созерцания послужили толчком к тому, чтобы и художники обратились к образам прежних эпох, а вместе с тем к старому, но не забытому живописному приему.

Для понимания глубинной сущности рассматриваемого нами приема с охристыми прокладками-санкирями, в том числе и приема стенописи 140 8 г., важно еще одно понятие исихастской мистики – «земля сердца нашего» [172]. Оно возникает в трудах Григория Синаита (1255–1346), «духовное влияние которого подготовило успех паламизма в Византии и славянских странах» [173]. Согласно воз зрениям Григория Синаита, которые мы приводим вслед за И. Ф. Мейендорфом, «цель безмолвнической жизни… осознать благодать крещения, уже дарованную человеку, но скрытую грехом. ‹…› Чтобы обрести таинственно полученное… действие (энергию) Духа», Григорий Синаит призывает к постоянной молитве, заключающейся в систематическом призывании Господа Иисуса, к постоянной памяти о Боге. Такой путь возможен, «если только душа научится мужественно и неуклонно рыть землю в поисках скрытого золота» [174]. Григорий Синаит так описывает действие этой молитвы: «Молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергающему огнь в землю сердца нашего , – теплота, попаляющая страсти, как терния, вселяющая в душу веселие и тишину» [175].

В отечественной науке существует традиция поиска и выявления соответствий между мистическим опытом исихастов и живописными опытами поздневизантийских художников, стремившихся передать в ликах святых при помощи особых, «перезженных», красно-коричневых санкирей идею преображения «естественного» телесного состава человека под действием Божественного света [176]. Следуя этой традиции, мы попытались осмыслить символическую наполненность приемов работы художников со светлыми охристыми прокладками в ликах святых. Кажется, что, выбрав ее для работы, вдохновляясь ее беспримесной золотистой чистотой, мастера признавали, что природная земляная охра не нуждается в особом преобразовании, в особой подготовке – «жжении». Вероятно, ее изначальная золотистость воспринималась ими как признак дарованной в акте творения благодати этой «персти земной». «Земля сердца нашего» и есть то «скрытое» золото, которое призывал искать в душе Григорий Синаит при помощи Иисусовой молитвы. По слову Григория Паламы, святые подвижники «будут светом и узрят свет» [177]. Невольно возникает предположение, что золотистые охры, выбранные А. Рублевым для создания живописных образов, есть его «художническая» попытка ответить на вопрос о том, как преображается человеческая плоть у святых, принявших ангельский образ и достигших в молитвенном общении высот Богопознания.