Array Коллектив авторов - Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности

Применяя эти положения в конкретных примерах мозаичных композиций, стоит придерживаться следующего принципа: если свод криволинейный, то позиции в углах должны быть с полной потерей системы координат, поскольку мы заранее знаем, что они будут ракурсные. Поэтому в своей работе я начинаю все эти позиции поворачивать таким образом, чтобы объемно-пространственное изображение отвечало и первому, и второму, т. е. чтобы оно было и объемно, и подчинялось идее центра, в котором все преображается. Одновременно идет сбивка всех систем координат: там, где изображена гора, все идет вниз по принципу «обратной скобы». Возникает, таким образом, идея метафоры, которая почти что противоположна той цели, которую мы ставим. Вспомним, скажем, как решается подобная пластическая задача в «Разговоре Иова со своими друзьями» – он сам и его ближайшие друзья находятся в одной композиционной точке – и при этом это два полюса; такая схема обладает энергией.

Иногда приходится переделывать уже готовый фрагмент – в том случае, когда тема, которая была бы хороша на стене, совершенно не ложится на архитектуру. Архитектура – это самое главное, и пространственные позиции могут полностью изменить композицию.

Живопись устроена следующим образом: существует некоторый тон, постоянно действующая сила энергии круга, на который накладывается образ. Образ, писанный как часть фризовой композиции, будучи наложенным на энергию кругового движения, сразу преображается, как бы двигаясь одновременно в двух законах. И тогда фон «входит» в волосы и голова делается удобочитаемой, оставаясь при этом абсолютно графичной.

Одной из насущных ныне задач мне представляется необходимость выйти из системы штампов. Для этого надо стремиться прежде всего видеть пластический контекст, тогда вещь будет живой.

Что касается современной палитры мозаичных материалов, предлагаемых рынком скромному, наивному художнику, то, начав пользоваться всеми ими, он сразу попадает в объятия коммерческой смерти, и из этого трудно выйти. Ему надо плюнуть на все эти жирные красивые цвета, питаться корочкой подорожного камня, тем, что под ногами, – и когда он уже натренируется в аскетизме цвета и вещества, он может идти дальше.

Основным составляющим мозаики служит главным образом простой камень, так как он находится в постоянной широкой ассоциации с привычным миром каменных блоков домов, лестниц, кирпича, брусчатки. Древняя палитра художников-мозаичистов выносила яркие смальты в противопоставление природным камням, в смальты-провокации, которые редким своим присутствием как бы создавали особый рисунок, параллельный основному. В ранних равеннских мозаиках это красно-оранжевые отдельные смальты, ложащиеся асимметрично в узлы рисунка носа, губ, щек. В полах царского дворца на Пафосе (Кипр) это видимые части обуви женских фигур, иногда рога животных или контуры рук. Получался как бы двойной рисунок, рисунок не только предмета, но и композиционного узла, дающий чувство мистичности цвета натуральных камней.

В работу художника обязательно входит и раскол камней. Раскрывая камень, раскалывая его, художник использует его глубинное вещество, его откровение. Форма камня рождается от удара, невозможно камень «обгрызать» или пилить, чтобы не унизить его достоинство. Расколотый кусочек камня приобретает активные, энергичные углы, которыми камни связываются друг с другом. Камень и смальты могут воплощать собой очень контрастные образы. Цвет или блеск прозрачных темных видов смальты, приглашающий внутрь, в прорубь притихшего стекла, или образы старинных мурановских смальт, как бы овосковевшие, с матовым блеском, иногда в пузырьках, роднятся с влажным венецианским воздухом, имеют единую природу с морем. Другое дело камень – скажем, звонко-оскольчатый известняк Иерусалима, – впивающийся и жалящий в силу своей структуры, или рыхлые губки армянских туфов, которые так удивительно рассыпаются из монументальных каменных блоков, становясь опять жирной, плодородной землей.

Рассматривая руины античных полов – мозаик, лежащих в цветущей природе Италии, Иордании, Палестины, сохраняющих среди зелени трав и не отесанных камней свой спартанский строй камней-частиц – эти маленькие римские военные лагеря на далеких границах империи, – я думаю о южной природе техники мозаики. И когда вспоминаю полы церквей Небо, Мадабы, загородного дворца царей на Пафосе, Массады в Иудейской пустыне, приходят на память ведра, наполненные кубиками камней из арабских садов Масличной горы – полтора-два ведра древних камней на метр земли.